Ирина Степановская - На скамейке возле Нотр-Дам
– Цели поражены! – Когда курсантами они пускали ракеты на тренажере, Серега, поразив виртуальные цели, делал очень томное лицо.
– Отлично, Серега! – И тут Валерий увидел, как со стороны гор к Серегиному самолету несется со страшной скоростью огромный пылающий снаряд. Вот, значит, сволочи, откуда они стрельнули из «Бука».
– Серега, Труба! – заорал он. Труба – это было условное слово, еще с чеченской войны. Оно предупреждало летчиков об опасности.
Он разом представил, как Сережин самолет и эта чертова Труба сейчас соединятся здесь в небе в одной моментальной огненной вспышке, Сереги не будет больше нигде…
– Серега, вни-и-из! – заорал Валерий. И матерясь трехэтажным матом, забрал этот чертов снаряд в свой прицел и всем своим телом, душой и памятью и чем-то еще, чему пока не придумали названия, пустил навстречу свою ракету. И было ему наплевать в это время на осетин, на грузин, на американцев и на всех остальных, интригами которых он очутился сейчас в этом небе. И только Серега, его старый друг, должен был обязательно выжить сейчас. Выжить, а может быть, и погибнуть.
Валерий почувствовал, как вздрогнул его самолет, – это отделились ракеты от корпуса, и резко поднял машину. И он не увидел, как Серегин «Су-25» с красными звездами на серебристых плоскостях ушел в крутое пике, а огненная огромная комета вспыхнула и разорвалась, опаляя и пачкая копотью воздух.
Валерий сделал разворот и хищной акулой помчался к горам.
– Работаю ракетами! – крикнул в эфир. Корпус вздрогнул опять. В горах среди леса раздался взрыв. Намеченная точка всколыхнулась и разлетелась блестящей вспышкой. Его самолет ушел и развернулся снова, чтобы ударить по «Буку» теперь еще и с другой стороны.
– За Серегу вам, сволочи!
– Бродяга, ну, хватит! Им и так уж пипец, – услышал он в наушниках Серегин голос.
– Семьсот тридцатый! Ты цел, мать твою! – только и смог произнести Валерий.
– Страшно было, однако! – ухмыльнулся Серега ему в ответ.
От колонны техники оставались еще несколько машин, но там внизу сейчас они уже молчали.
– Семьсот двадцать шестой! Докончи работу! – сказал Валерий промазавшему лейтенанту. Тот выполнил свое дело, а Суслик вдобавок еще добомбил и мост, чтобы эта дорога противнику хотя бы в ближайшее время была недоступна.
– Ну, все! По домам!
Самолеты звеном поднялись высоко и в небе опять сошлись в боевом строю. Конечно, это был еще не парад, но уже и не авиашоу. И надо было видеть, как они возвращались! Всякому было бы любо-дорого посмотреть.
* * *Старики приехали за Димкой быстро: спустя четыре дня. Они не стали говорить об этом Валерию – решили сами. Невестке в подарок привезли корзину необыкновенных вкусных яблок и четыре банки разного варенья, а Лениной маме – связанный из нежнейшего козьего пуха ажурный платок – самую настоящую оренбургскую «паутинку». Лена показалась старикам слишком молодой, слишком тонкой, слишком «городской» штучкой. Они были вежливы и внешне сердечны с ней, несмотря на пробегавшее между всеми внутреннее напряжение. А ведь Лена перед их приездом договорилась на работе о продлении себе отпуска и освободившиеся дни потратила на то, чтобы записать ребенка в школу, купить ему школьную форму, тетради, учебники, в общем, что нужно.
Но действительность нашей жизни повернулась к ней своей правовой стороной. Без Валерия, без прописки, без свидетельства о браке, без опекунства записать ребенка в школу оказалось невозможно. Лена походила по школам три дня, устала так, как никогда не уставала на работе, прочувствовала на себе, что никому не нужна, а в одном месте – в районном департаменте образования даже расплакалась.
– Ничем не могу вам помочь, ребенок должен идти в школу там, где прописан, – заявила ей из своего начальственного кресла одна чиновная дама.
– Его отец сейчас находится в местах боевых действий и не может бежать в домоуправление прописывать сына к себе в общежитие! – ответила Лена.
– Вот когда вернется из мест боевых действий, тогда пусть и приходит! – таким коротким был ответ. Лена вышла из кабинета.
– Идиоты! Чинуши! – громко сказала она на весь коридор, и вот тут-то и расплакалась. Но другие люди, сидевшие возле чиновной двери и ожидающие своей очереди на прием к начальнице, только украдкой посмотрели в ее сторону и промолчали: у каждого хватало своих нерешенных проблем.
Вот в этот-то вечер как раз и приехали Валерины родители. Они явились без предупреждения – на всякий случай. Когда совершают такие поступки, не всегда думают о вежливости. Лена вошла в квартиру, увидела незнакомых людей, увидела мать, хлопотавшую в кухне, Димку, сидящего на диване с огромным красным яблоком в руке, и все поняла. Отец Валерия сначала немного растерялся, замялся, но все-таки подошел знакомиться. Димкина же бабушка, укладывавшая в это время в чемодан детские вещи, сказала со стороны сухонькое «Здрассте!» и как ни в чем не бывало продолжила заниматься своим делом.
– Поздно с работы возвращаешься? – спросил Лену свекор, пожимая ее слабую от усталости руку. Больше он не мог придумать, что сказать.
– Я в отпуске сейчас. В департамент образования ходила, – пояснила Лена. – В школу Димку хотела записать.
– Ой, не надо беспокоиться! – ласково вмешалась Валерина мать. – Димочка в школу в своем родном месте пойдет! Записан он уже! Его там все знают. Школа-то и садик в одном комплексе находятся.
– Зачем же ему идти в школу у вас, если он все равно через несколько месяцев переедет в Москву?! – попробовала было развернуть в свою сторону свекра Лена.
– Ой, не беспокойтесь, не беспокойтесь! – с тем же ласковым выражением, но как о деле совершенно решенном, проговорила Валерина мать, и Лена поняла, что в семье решения принимает она.
– У нас уже и билеты куплены. Вот, посмотрите, купейный вагон! – Свекор вытащил стопочку каких-то цветных листков и продемонстрировал Лене. Лена сжала зубы и пошла в кухню.
– Мама, что происходит? – Лена непонимающе наблюдала, как мать вынимает из плиты пирожки. – Ведь они забирают у нас Димку!
– Не Димку, а Димочку! В крайнем случае, Дмитрия! – донесся со стороны комнаты назидательный женский голос. Лена выглянула из кухни – свекровь, моментально оставив все свои сборы, подошла поближе, чтобы все слышать.
– Мам, ты чего молчишь?
Кроме пирожков в духовке томилась курица, а на сковороде жарились котлеты.
– Мам, ты что, не слышишь? – в отчаянии сказала Лена матери в самое ухо.
– Прекрасно слышу, – не отворачиваясь от плиты, ответила мать.
– Так что же ты делаешь?
– Готовлю продукты в дорогу.
Лена обомлела.
– Ты что, не думаешь, что это надо как-то остановить?!
