Барбара Делински - Когда сбываются мечты

Думаю, с этой задачей я справилась прекрасно. Когда в пятницу Дэнис заехал за детьми, они выглядели вполне счастливыми. Я не была уверена, остался ли счастливым Дэнис после того, как он час провел в машине с Кикит, и которая пересказывала каждую деталь минувшей ночи. Она подробно воспроизвела сказку Броди о злополучном китобое, внезапно обретшем счастье, и о жене помощника капитана, которая благодаря своей находчивости спасла всю команду и вернула ее целой и невредимой домой. Но я испытывала облегчение, что устроила детям достойный праздник.

Мои же мысли вновь и вновь возвращались к маме. Я скучала по ней. Ее приезд к нам на праздник с печеньями и пирожными, приготовленными по старинным фамильным рецептам, стал доброй традицией. Приехав, она больше ничего не делала, просто отдыхала. Она называла дни, проведенные с нами, своими каникулами. Зная, как тяжело работала мама, чтобы обеспечить Рону и меня всем необходимым, я радовалась возможности ее побаловать.

Я скучала по тому удовольствию, которое она получала от моего дома и детей. Я скучала по выражению ее лица, когда я звала всех к обеденному столу. Конни приходила в восторг при виде праздничного стола даже больше, чем дети, которые воспринимали это как само собой разумеющееся. Я предпочитала думать, что наш стол понравился бы ей и в этом году, даже несмотря на отсутствие Дэниса.

Но Рона не согласилась со мной.

— Хорошо, что ты не рассказала ей о своем разводе. И на то есть причина. Мама бы настолько расстроилась, что не заметила действительного положения вещей. А я его прекрасно вижу, и все не так плохо.

Мы разговаривали в пятницу утром. Дети уехали, Броди повез Джой в Бостон, а мы с Роной, кутаясь в теплую одежду, мужественно боролись с порывами ветра на обрыве у маяка. Мы сидели на камнях, подогнув под себя ноги, и наблюдали за буйной игрой волн. Влажный от тумана воздух напоминал бы сауну, будь его температура градусов на пятнадцать повыше. Но даже холодный, он нес в себе что-то исцеляющее.

— А действительность заключается в том, — продолжала Рона, — что сейчас я не заметила той напряженности, которая всегда существовала между вами при Дэнисе. При нем ты старалась превосходить саму себя и во всем достигать совершенства.

— Разве?

— Точно.

— Мой развод не привел бы маму в восторг. — Эта мысль все еще не давала мне покоя.

— Но ты же с ним смирилась.

— А какой у меня был выбор? — я повернулась к Роне. — Какими тебе показались дети? Я волновалась, что они станут нервничать. Ты ничего не заметила?

— Разве что Джонни. Мне показалось, он слишком погружен в себя. Но, может, тут сказывается его возраст. Я бы не переживала за них, Клер. Они хорошо подготовленные ребята.

— Скажи это Дженовицу, — пробормотала я.

— Конечно. Отведи меня к нему.

Я не ожидала, что Рона воспримет мои слова как побуждение к действию. Но она говорила серьезно.

— Думаю, в отношениях с женщинами у него некоторые проблемы, — уклончиво ответила я.

Но Рона продолжала настаивать на встрече с Дженовицем.

— Я ему не нравлюсь, — предприняла я еще одну попытку. — А ты моя сестра. И можешь не понравиться ему только на этом основании.

— Все же я смогу убедить его, что ты великолепная мать. — Рона сжала губы. — Послушай, Клер, я часто возмущалась тобой, но вот этого у тебя не отнять. Ты всегда оставалась прекрасной матерью. К тому же, — ее голос зазвучал резко, — Дэнис настоящая дрянь. Он изменял тебе долгие годы.

— Я этого не знаю.

— Изменял! Поверь мне. Нет дыма без огня. — Рона вздернула подбородок и посмотрела на море. — Однажды он пытался увиваться и за мной.

— Что?

— Схватил меня. И это был отнюдь не невинный жест.

— Когда? Почему ты мне не сказала?

Рона одарила меня недоумевающим взглядом.

— Потому что ты была замужем за ним. К тому же мама убила бы меня. Она осудила бы меня за то, что я ношу обтягивающие платья, и обвинила в попытке завлечь Дэниса и разрушить ваш брак.

Я похлопала сестру по руке. Такой символический жест.

— Как тебе живется без мамы? — спросила я нежно.

— Хорошо.

— Правда?

— Правда. Моя жизнь до отказа набита всевозможными интересными событиями: крупной распродажей в Ниман-Маркусе, гигантским празднеством в загородном клубе, посвященном новой невероятной технологии по наращиванию ногтей.

— Я серьезно, Рона.

— И я.

— Ну… А как тебе живется, когда ты не занята?

— Чувствую себя потерянной, — не раздумывая, ответила Рона, потом выпрямилась и вздохнула: — Я подумываю о том, чтобы переехать. Я устала от Кливленда.

— Но ты прожила там всю свою жизнь.

— Да, и все думают, что я все на свете готова отдать за это место, как и мама. Мне нужен новый старт.

— И куда ты хочешь уехать?

— В Австралию. Избавлюсь наконец от своей одержимости жизненными благами и проведу пять месяцев, бродя по девственной земле в поисках смысла жизни.

Я не знала, смеяться мне или плакать. Меня поразила мысль, что даже без Дэниса моя жизнь оказалась наполненной разнообразными людьми, а Рона оставалась одинокой.

— Нет, не поеду, — она вздохнула и расслабилась. — Как ни странно, но я на самом деле более серьезный человек, чем кажусь. У меня нет больше матери, но я уже и сама не ребенок. Понимаешь, что я имею в виду?

Я неуверенно покачала головой.

— И не поймешь. Ты уже выросла к тому времени, как умер папа. Я же все ждала тех дней, когда Конни перестанет следить за каждым моим шагом и осуждать каждое мое движение. — Рона тихо вздохнула и устремила свой взгляд вдаль. — Но ты и об этом не знаешь, не правда ли?

Она ошибалась. Я знала. Я отлично понимала, каково жить, когда тебя постоянно осуждают и порицают, причем осуждают несправедливо. Но мне никогда не приходило в голову проводить параллели между опытом Роны и моим собственным. Я сделала это сейчас.

Неужели я была так же слепа по отношению к Конни, как и по отношению к Дэнису? Неужели я видела только то, что хотела видеть? Хуже того, неужели я охотно выслушивала критику Конни в адрес Роны потому, что сравнение с ней еще больше возвышало меня в собственных глазах?

Но одно я знала твердо. Я вознесла Конни на пьедестал, потому что она — моя мать. Но она оскорбляла и мучила Рону. И мое молчание способствовало этому. И делало меня ответственной за это.

Никакие мои запоздалые извинения не изменили бы того, что Рона уже пережила. И я решила ей помочь другим способом. Эта мысль осенила меня днем. Мы сидели в офисе. Рона читала «США сегодня», а я просматривала ежемесячный отчет наших партнеров из Милуоки, Канзас-Сити и Чарльстона. Мы ждали Броди, который обещал угостить нас обедом после того, как отвезет Джой в аэропорт.