Кейт Коскарелли - Право на счастье
— Миссис… Браун, — мягко заговорил врач, — идите, пожалуйста, домой. Забудьте об операции. Вы все еще красивы. Ваша кожа все еще упругая, слишком хорошая для того, чтобы начинать работать над ней сейчас. Единственная операция, которая может помочь, это блефаректомия, удаление лишней кожи с век, но я не советую вам это делать. Во-первых, существует риск, хоть и небольшой, повредить нерв, во-вторых, она настолько болезненна, что три или четыре недели вы будете страшно мучиться, а в-третьих, результат столь ничтожен, что не окупит ваших страданий и затрат.
— Доктор Сенсени, вы никогда не сделаете деньги, если будете отсылать домой клиенток.
— Миссис Браун, я не воспринимаю пластическую хирургию как средство наживы, что бы вы там ни думали. На свете немало людей, которых я сделал счастливее с помощью скальпеля. Я исправляю ошибки природы и плоды человеческих слабостей, но делаю это только в том случае, если цель оправдывает возможный риск. В противоположность тому, что думаете о подтяжке вы или ваши подруги, она далеко не всегда делает лицо моложе, раскованнее, исключая, конечно, те случаи, при которых происходит значительное разрушение структуры кожи. Тогда я могу помочь. А вам — нет. Природа к вам благоволит. Не будьте слишком жадной. А теперь взгляните вверх. Посмотрите на потолок и скажите, что вы там видите.
Потолок кабинета представлял из себя сплошное зеркало.
— Что я вижу? Себя. И вас тоже.
— Ну и как вы себя находите? Такой как всегда?
— Ну, в общем-то, да.
— Это все, что может подтяжка. Когда вы смотрите вверх, ваша кожа оттягивается назад под воздействием гравитации. Если бы при операции ее натягивали сильнее, лицо превратилось бы в маску, лишенную выражения, маску смерти, холодную и отталкивающую. Вы же этого не хотите, не так ли?
Пич поднялась:
— Вы меня убедили, доктор Сенсени. Благодарю вас. Не буду больше отнимать у вас ваше драгоценное время.
Он тоже встал. Лицо его приняло хмурое озабоченное выражение.
— Миссис… Браун, есть хирурги, которые за деньги сделают с вами что угодно, но цена окажется выше, чем вы готовы заплатить. У меня есть несколько фотографий, я вам могу их показать…
— В этом нет необходимости, — прервала его Пич, — я верю вам и не буду подыскивать хирурга, который скажет мне только то, что я захочу услышать.
Он улыбнулся обворожительной улыбкой:
— Вот и хорошо. А насчет этого молодого человека не переживайте. У него есть вкус и интуиция. Он умеет распознать истинные ценности, и удача ему сопутствует. До свидания. Надеюсь, скоро мы снова увидимся, в обществе, я имею в виду.
«Господи, — подумала Пич, — он очень даже волнующий мужчина, особенно когда улыбается».
Пич задержалась у столика в приемной, и секретарь спросила, предпочитает ли она, чтобы ей прислали чек, или заплатит наличными сейчас.
Пич достала чековую книжку и спросила, сколько она должна.
— За консультацию двести пятьдесят. Если же вы согласились на операцию, эту сумму включат в общий счет.
— Я не буду оперироваться, — ответила Пич и подписала чек своим настоящим именем. «Зачем столько конспирации, — улыбнулась она про себя, — когда под чеком стоит твоя подпись». В следующий раз, решив путешествовать инкогнито, надо не забыть взять с собой наличные.
Пич ненадолго задержалась в палате Грэйс, а потом поднялась навестить Кейси. Девушка плакала, уткнувшись в подушку. Пич подошла к ней и обняла за плечи.
— Кейси, милая моя! Ну перестань, все будет хорошо. Ты сама увидишь.
— О, Пич, — застонала Кейси, — я потеряла ребенка только по своей глупости. Я не делала то, что мне говорили.
— Кейси, не надо себя казнить. Иногда все происходит не так, как хочется, и не надо искать виноватых.
— Но мне же велели лежать, а я не послушалась.
— Потому что ты не могла, — продолжала уговаривать ее Пич, — ты была нужна маме и делала то, что должна была делать.
— Что будет, когда Грэйс узнает! Она так мечтала увидеть внука.
— А ты сильно в этом уверена, моя хорошая?
Кейси промокнула глаза и вытерла нос.
— Почему ты об этом спросила, Пич? Она тебе что-нибудь говорила?
— Нет, это просто предчувствие. И Ева думает то же самое.
Пич намочила полотенце и дала его Кейси.
— Ну-ка приведи себя в порядок. Смотри, глаза красные, нос распух; ты же не хочешь, чтобы Грэйс увидела тебя в таком виде.
— Ты знаешь, столько всего навалилось сразу: и потеря ребенка, и необходимость сообщить об этом Джерри. Он никогда не простит мне, что я не сумела сохранить ребенка.
— Сейчас же прекрати нести эту чушь! — приказала Пич. — Ты не убивала своего ребенка. Твое тело просто не приняло его, по какой причине, мы не знаем, — и этот твой Джерри должен все понять. Или он не стоит того, чтобы из-за него переживать.
— Я думаю, что я за что-то наказана.
— Господи, да за что, дитя мое?
— Беременность была не случайной. Я все спланировала. Я знала, что он никогда не оставит жену только ради меня…
— Экое дело! — прервала ее Пич. — Ты, уверяю тебя, не первая женщина, старающаяся таким образом заставить мужчину жениться. Так было и так будет. Да и он не невинная овечка и несет такую же ответственность, как и ты.
— Как ты думаешь, я могу не рассказывать ему о том, что у меня был выкидыш, до окончания бракоразводного процесса? Это не очень плохо?
— Очень и очень плохо, Кейси. Ты будешь громоздить одну ложь на другую, и когда-нибудь все это зло обрушится на тебя. Кейси, а ты действительно уверена, что хочешь замуж за этого переростка? Ты веришь, что можешь быть счастлива с человеком, которого заполучила хитростью? Скажи ему правду. Рискни. Может быть, ты выиграешь. Но если нет, лучше примириться с потерей сейчас, чем признать поражение позже, оставляя за собой шлейф сломанных жизней.
Пич помолчала. Наверное, напрасно она стала читать нотации Кейси. Она выглядела такой по-детски несчастной.
— Кейси, когда Джим разрешил тебе возвращаться домой?
— Может быть, завтра. У меня по-прежнему очень низкий гемоглобин, и он предпочел бы подержать меня здесь до выходных.
— Тогда лучше оставайся здесь. Дома будет очень одиноко.
— Они могут маму отпустить домой в понедельник.
— Это сюрприз!
— Психиатр сказал, что в родных стенах выздоровление может пойти быстрее.
— Вот было бы здорово! Улыбнись мне на прощание, идет?
— Идет. А я подумаю насчет того, чтобы сегодня же позвонить Джерри и все ему рассказать.
— Ты ведь не хочешь жить во лжи, Кейси.
— Да, но маме я пока говорить не хочу, правильно?
