Милая маленькая игрушка - Айви Торн
Уитни кричит, когда я глубоко в нее вхожу, и моя свободная рука перемещается к ее бедру, удерживая ее на месте у балетного станка, пока я трахаю ее.
— Скажи, что ты моя, — командую я, наклоняясь к ней и сильно толкаясь. — Пообещай мне, что ты не была ни с кем другим с тех пор, как мы были вместе в последний раз. — Мне нужны эти слова больше, чем мне нужен кислород. И так приятно возвращать Уитни, когда я требую того, чего так сильно жажду.
Но вместо слов, которые я хочу услышать, с губ Уитни вырывается рыдание, и она начинает плакать. Глубокие мучительные рыдания сотрясают ее тело, когда она борется за то, чтобы втянуть воздух, но слезы текут так сильно, что она, кажется, не может контролировать свое дыхание.
Я замираю, в ужасе осознавая, что она, возможно, действительно спала с кем-то другим, насколько я понимаю. Конфликт, искажающий ее лицо, почти подтверждает это, и острая боль пронзает мою грудь.
— Ты это сделала, не так ли? Ты трахнулась с кем-то. С кем? — Требую я, моя рука покидает ее бедро, когда я в своей внезапной ярости бью кулаком в зеркало рядом с ее головой. Моя левая рука держит ее руки прижатыми над головой, пока я смотрю в ее глаза, требуя правды.
Уитни едва вздрагивает. Вместо этого она сердито смотрит на меня с сильной ненавистью.
— Я никогда не была ни с кем, кроме тебя, — шипит она, ее слова прерываются спазматическими хрипами.
Я сбит с толку тем, что она расстроена.
— О чем же ты тогда плачешь? — Мой тон наполнен замешательством.
Но губы Уитни сжимаются в тонкую линию, и она отворачивается от меня, глядя вдаль.
— Ответь мне, — требую я, хватая ее за подбородок и заставляя ее снова посмотреть на меня.
Когда она все еще не говорит ни слова, я рычу от разочарования. Все мое сдерживаемое напряжение в сочетании с моим раздражением заставляет меня чувствовать, что я просто взорвусь. И я не могу больше выносить эти смущающие эмоции, бурлящие внутри меня. Мне нужно освобождение. Грубо вытащив из нее, я разворачиваю Уитни и снова толкаю ее к зеркалу, на этот раз отворачивая ее лицо от себя в попытке создать некоторое расстояние между нами, потому что я чувствую себя слишком уязвимым, слишком открытым.
Затем я наклоняюсь к ней, прижимая ее руки и грудь к зеркалу своими собственными. Уитни задыхается, когда мой член находит ее скользкую щель, и я вхожу в нее, трахая ее сзади. Я вбиваюсь в нее неустанно, не уверенный, наказываю ли я ее или просто отчаянно нуждаюсь в какой-то форме облегчения.
Уитни стонет, и я инстинктивно поднимаю взгляд, чтобы увидеть ее лицо, прижатое к зеркалу. Ее глаза плотно закрыты, скрывая от меня эмоции, которые я мог бы там прочитать. К сожалению, отражение ее лица делает это каким-то образом более интимным, когда я наблюдаю за ее выражением. Я вижу, что ей больно по напряжению на ее лице, глубокому хмурому взгляду, губам, сжатым в изогнутую вниз линию — скорее всего, это из-за чего-то, что я сделал, хотя она не говорит мне, что. Я знаю, что это не потому, что я трахаю ее слишком жестко, потому что я не грубее с ней, чем был в прошлом.
Тем не менее, я хочу заставить ее кончить. По крайней мере, доставить ей физическое удовольствие. Даже если она нашла кого-то другого, я хочу доказать, что могу заставить ее чувствовать себя лучше. Продвигаясь вниз по ее телу одной рукой, я нахожу вершину ее бедер и надавливаю на крошечный комок нервов там. Содрогаясь от моих прикосновений, Уитни стонет, и ее бедра откидываются назад ко мне.
— Ты моя, — выдыхаю я ей на ухо, пока кружу и вращаю ее клитор, подкрепляя свое заявление, когда я заявляю права на ее тело.
Слезы Уитни переходят в рыдания удовольствия, когда я вбиваюсь в ее точку G и терзаю ее клитор неослабевающим вниманием. Я чувствую, как ее возбуждение усиливается, когда ее киска становится все более влажной с каждым толчком, а ее стенки начинают сжиматься вокруг меня. Боже, она так чертовски хороша, и после недель разочарования и отсутствия передышки я так готов кончить. Но я отказываюсь кончать раньше нее.
— Кончи для меня, moya feya, — командую я, мои губы касаются мягкой кожи ее мочки уха. Затем я зажимаю ее клитор между указательным и большим пальцами, одновременно вращая его.
Уитни кричит от своего освобождения, ее бедра дергаются назад ко мне, а ее киска сжимает мой член, как тиски. Она пульсирует вокруг меня, сильно доя меня, пока ее стенки затягивают меня глубже в ее теплые, влажные глубины. Мои бедра спазмируются, когда я делаю три беспорядочных толчка и глубоко вталкиваюсь в нее яйцами, прежде чем кончить. Взрыв черного фейерверка взрывается у меня за глазами, когда я заполняю ее киску своей спермой, снова и снова выплескиваясь внутрь нее. И все это время Уитни пульсирует вокруг меня, сжимая мой член, как будто ее тело молчаливо умоляет меня остаться.
Когда облегчение медленно просачивается в мое тело, делая мои конечности тяжелыми, я тяжело дышу. Быстрое дыхание Уитни заставляет ее спину подняться во мне, а затем опуститься, и я отстраняюсь от нее, давая ей пространство, чтобы я больше не раздавливал ее. Теперь, когда мы закончили, тишина, которая заполняет пространство между нами, оставляет меня с дырой в груди. Я осторожно выхожу из Уитни и отступаю назад, отпуская ее.
Не говоря ни слова, она опускается на пол, чтобы собрать свою сброшенную одежду. Пока я убираю свой член, она ловко одевается, натягивая на себя нижнее белье и леггинсы, трико и юбку одновременно.
— Я отвезу тебя домой, — настаиваю я, пока она застегивает лямки на плечах.
— Хорошо. — Ее голос ровный и бесстрастный, выражение лица нечитаемое. Подойдя к куче вещей, она надевает зимнее пальто и шапку, затем обматывает шею шарфом.
Через мгновение я следую за ней
