Босиком по асфальту - Элеонора Фео
Саша лишь ухмыльнулся краешком рта и сделал последний глоток кофе, кажется все же успев обольститься.
— Я подумаю.
Эпилог
День был солнечный и по-настоящему теплый. Такая редкость в этом году, и не радоваться просто не получалось.
Иногда действительно хотелось радоваться самым простым на свете вещам.
Кажется, солнце выглянуло впервые за две недели. Календарь отсчитывал последние дни августа. Позади были почти три месяца лета, но в этот раз прочувствовать его совсем не получилось: оно выдалось холодным и пасмурным и больше напоминало хмурую долгую осень, когда хочется только кутаться в одеяло, пить горячее какао, смотреть романтические комедии начала нулевых и никогда больше не вылезать из своей постели, вслушиваясь в перестук дождя по подоконнику.
В Москве это ощущалось не так сильно, но вот в пригороде чувствовалось каждым открытым сантиметром кожи. Даже настроение было осенним: медлительным, меланхоличным и одновременно умиротворенным.
— Как тебе моя идея с выездной регистрацией? Я просто не смогу сказать «согласна» в унылом ЗАГСе. Это совсем не романтично.
— Ладно, уговорила.
— Ты не сильно сопротивлялся, знаешь ли.
Но вместо ответа — уже такая привычная хитрая улыбка, приподнявшая уголок рта, а затем — поцелуй. Поцелуи, надо признать, этим летом согревали намного лучше теплого одеяла, какао и старых романтических фильмов.
— Я просто привык тебе доверять, — сказал Саша, когда отстранился от меня.
Привык доверять.
Как и я ему за эти два года.
И это все еще не осознавалось мной до конца. Два года. Каким образом время пролетело так быстро? Казалось, пора было бы уже перестать удивляться и привыкнуть, но я не могла. К тому же ощущение, что тот день был совсем недавно, никак не отпускало меня, несмотря на количество успевших произойти событий.
День, когда все началось.
Мы с ребятами тогда гуляли до самого вечера, а потом, как и в предыдущий день, проводили Гиту до ее дома. Она крепко обняла Сашу на прощание, в этот раз пообещав, что они еще увидятся, и Саша ничуть не сомневался в этом, собственно, как и я сама. Вечер понедельника отличался от вечера воскресенья тем, что не был наполнен проедающей тоской, тяжелой и мрачной, нависшей над нами и придавливающей к земле. Вместо нее было лишь острое предвкушение от того, что нас всех теперь ждало впереди.
Возле моего подъезда все тоже прошло иначе, легче, спокойнее, ведь я уже знала: у нас с Сашей есть «завтра».
Он поцеловал меня со всей нежностью, которая в нем жила, и попросил беречь себя до момента, пока он сам не сможет об этом заботиться. Да, я чувствовала легкую грусть от такого скорого прощания, но мне было сладко от мысли, что скоро мы снова увидимся. И настанет момент, когда нам уже не придется расставаться. Его самолет улетел через несколько часов.
А потом время понеслось как ненормальное.
Мы созванивались стабильно несколько раз в неделю и просто разговаривали порой часами, обо всем. Рассказывали друг другу, как прошел день, а потом начинали строить планы. Мы спорили, не соглашались друг с другом, искали компромисс, перерывали интернет в поисках информации и ответов на вопросы, меняли свои решения, перечеркивали идеи и искали новые. За весь год, что я училась, а Саша работал, мы виделись пять раз: ездили друг к другу, когда выпадала возможность. Я снова встретилась с его семьей, и все было хорошо. Мы продолжали идти вместе навстречу нашему будущему.
Конечно, у нас случались ссоры и недомолвки, мы злились и нервничали, но в такие моменты всегда предпочитали сперва остыть и потом уже созвониться повторно. Мы находили ключики друг к другу, постепенно привыкали и узнавали все больше.
Было не идеально. Но кому нужен этот идеал? Мы искали свой собственный путь, мы совершали ошибки и учились на них, мы тянулись друг к другу, пробирались через тернии и, кажется, в итоге достигли звезд.
Спустя два года мы с Сашей здесь, в Подмосковье. Живем в небольшой, но уютной съемной квартире, которую совершенно случайно подыскала для нас Гита, работаем и любим. Эту жизнь и друг друга. Подругу я вижу намного чаще чем всего несколько раз в год, и это не может не радовать. Она преподает в художественной школе начинающим художникам.
И выставляется в галереях Москвы.
Ее имя уже успело прозвучать в творческих кругах, чтобы стать достаточно известным.
А ведь все началось с того конкурса, для которого мы с Сашей позировали. Помню, я отпросилась из университета на пару дней, сюрпризом прилетела к Гите в Москву и с небольшим букетом белых роз пришла в галерею, где подводили итоги конкурса. Я нашла Гиту очень быстро: узнала по белым волосам, отросшим уже по самые лопатки. Тронула за плечо, и она обернулась, а я поняла, что она не ожидала меня увидеть. В самом деле не ожидала. Это можно было заметить по распахнутым, полным удивления глазам, в которых потом все вытеснила благодарность, а затем — слезы.
В тот день в ее жизни все поменялось.
Гита заняла призовое место, и ее заметили. Сейчас она сотрудничала с галереями, проводила мастер-классы и продавала свои картины. Гита жила любимым делом, исполняя свои мечты: она продолжала рисовать.
Мама постепенно готовилась к тому, чтобы переехать ближе ко мне, сюда. Мы созванивались каждый день и виделись несколько раз в год, но этого было бесконечно мало для нас обеих. Сейчас она дорабатывала очередной год стажа — ровно до ноября месяца — и должна была приехать. Нам предстояло перевезти вещи, а нашу квартиру сдать, что стало бы дополнительным заработком, который никогда не будет лишним. Мы уже успели подыскать хорошую съемную квартиру здесь, и мама даже нашла прекрасную вакансию, которая ее заинтересовала.
Время летело, но столько всего успело произойти.
Тем летом мы с Сашей ухватились за свой шанс, когда слишком неожиданно для нас обоих встретились, и вот что из этого вышло: сплошные споры о том, где будет проходить свадьба и сколько гостей мы хотим видеть на нашем празднике. Одно мучение с этим упрямым человеком. Мы уже перебрали, кажется, все возможные варианты, чтобы найти те, которые бы устроили нас обоих.
— Только не в здании! — категорично заявила я, хмуря брови. Сашу я не видела, потому что опустила голову на его плечо, но была уверена, что он, пользуясь моментом, корчит всякие рожи. Хотелось треснуть ему. — Грустно и невкусно.
— Зато стабильно тепло и сухо, — раздался его твердый голос надо
