Даниэла Стил - Злой умысел
– И не думаю! Мне кажется, это просто великолепно, что ты ничего не оставила. – Чарльз улыбался, чувствуя себя молодым и необыкновенно счастливым.
– Будь паинькой, а не то закажу еще порцию!
Но Грейс была такой же стройной, как и прежде. После Нового года она начала жаловаться, что не может влезть ни в брюки, ни в платья… Она подолгу просиживала на телефоне во время каникул, зная, что это самое тяжелое время для «проблемных» семей и беззащитных детей, – она хотела как можно больше сделать сама. И подобно всем другим телефонисткам, в это время она вовсю лакомилась печеньем и попкорном – особенно на Рождество.
– Я так жутко растолстела, – вздыхала она горестно, с трудом застегивая джинсы, – она собиралась пойти в парк прогуляться.
– Многие женщины отдали бы душу дьяволу, лишь бы быть такими «толстухами», как ты.
Невзирая на то что она уже дважды стала матерью и отпраздновала в этом году тридцатилетие, Грейс все еще выглядела как настоящая фотомодель. А Чарльзу только что исполнилось пятьдесят, и он был очень интересным мужчиной.
Они были очень красивой парой – многие оборачивались им вслед, когда они проходили по улице. На голове Грейс красовалась пушистая лисья шапка, она была одета в лисий полушубок, рождественский подарок мужа. Одеяние это было весьма подходящим для морозной нью-йоркской зимы.
Парк был весь завален снегом, и они предусмотрительно оставили детей с няней дома. Супруги любили эти долгие прогулки по воскресеньям, порой они брали такси и ехали в Сохо, а там заходили в уютное кафе или бродили по галереям, любуясь живописью и скульптурами…
Но этим вечером они решили просто пройтись и рука об руку дошли до отеля «Плаза». Потом решили выпить по чашке горячего шоколада в «Палм-Корт». И, не разнимая рук, вошли в элегантный старый отель, тихонько беседуя.
– Дети не простят нам, если узнают, – виновато сказала Грейс.
И Эндрю, и Абигайль просто обожали «Палм-Корт». Но сидеть здесь вдвоем с Чарльзом… это было так романтично. Грейс взахлеб рассказывала мужу о своих наполеоновских планах на следующий год – она сражалась за новые сферы влияния. За этим разговором она незаметно умяла целую тарелку печенья и осушила две чашки горячего шоколада со взбитыми сливками. И тут же почувствовала, что переборщила – ей стало дурно.
– Ты такая же обжора, как Эндрю! – засмеялся Чарльз. Ему так хорошо было с ней, сейчас она казалась ему молодой девчонкой.
Потом они наняли настоящий кэб, запряженный парой лошадей, и в его уютной тесноте целовались, таинственно перешептываясь, словно подростки. Дома Чарльз тотчас же побежал за детишками, чтобы они «погладили лошадку». Кучер согласился прокатить их до конца квартала и обратно, и восторгам не было конца.
В последующие несколько недель у Грейс была масса дел, она почти не обращала на себя внимания, удивляясь тому, что чувствует себя усталой и разбитой, даже пропустила два раза свою очередь на телефоне доверия… Обычно она не позволяла себе такого. Чарльз тоже заметил неладное и забеспокоился.
– С тобой все в порядке? – Он постоянно боялся, что пережитые ею страдания, а также тяжелая травма дадут себя знать когда-нибудь, и всякий раз, когда жена чувствовала себя неважно, пугался.
– Разумеется, я в порядке! – ответила Грейс. Но темные круги у нее под глазами и восковая бледность говорили как раз об обратном. Она давно уже не мучилась астмой, но все более походила на себя прежнюю, чересчур замкнутую, серьезную и не совсем здоровую.
– Тебе надо сходить к врачу, – твердил он.
– Но я прекрасно себя чувствую! – упрямо отмахивалась она.
– Я серьезно, – настойчиво повторил Чарльз.
– Ну хорошо, хорошо!
Но она и палец о палец не ударила, лишь настойчиво повторяла, что слишком занята. Наконец он сам договорился с доктором и пригрозил ей, что, если она не пойдет сама, он свяжет ее и отнесет в клинику на руках. К тому времени со дня Рождества минул уже месяц, и рекламная кампания организации «Помогите детям!» была в самом разгаре.
– Ах, уймись, Бога ради! – раздраженно сказала она наутро после очередного напоминания. – Я просто немного устала, вот и все. Ничего особенного. Что тебя так расстраивает? – Тон ее был странно резким, но Чарльз взял ее за плечи и глянул ей прямо в глаза.
– Да знаете ли вы, леди, насколько важны вы для меня и для всей нашей семьи? Я люблю тебя, Грейс. Не относись наплевательски к своему здоровью. Ты нужна мне.
– Хорошо, – сказала она тихо. – Я иду.
Но она терпеть не могла походы к врачам – всякий раз врачебный кабинет напоминал ей о прошлом, в частности об изнасиловании, и о смерти матери, и о той ночи, когда она убила отца, а еще о госпитале Белльвю… Для Грейс доктора были всегда вестниками несчастья, исключение составляли разве что врачи из родильного дома…
– А как вы сами думаете, в чем может быть тут дело? Как вы себя чувствуете? – Их семейный врач был неизменно доброжелателен. Это был пожилой человек приятной наружности, необыкновенно милый. Правда, он ничего не знал ни о прошлом Грейс, ни о ее нелюбви к докторам.
– Я чувствую себя превосходно. Просто немного устала – это Чарльз ударился в истерику. – Грейс улыбнулась.
– Ну-ну, он имеет полное право беспокоиться… А что еще, кроме повышенной утомляемости?
Грейс подумала и пожала плечами:
– Почти ничего… Слегка кружится голова, иногда побаливает…
Она явно преуменьшала: последнее время приступы сильного головокружения мучили ее довольно часто, а несколько раз ее тошнило. Правда, она искренне считала, что причиной тому волнение по поводу финансирования ее детища.
– Видите ли, я очень занята последнее время.
– Возможно, вам необходимо передохнуть, – улыбнулся врач.
Он прописал Грейс какие-то витамины, взял анализ крови, но все было в порядке. Он не видел повода затевать серьезное обследование. Эта женщина была молода, здорова, правда, кровяное давление было низковато, а это могло служить объяснением и головокружения, и головных болей.
– Ешьте побольше мяса, лучше с кровью, – посоветовал врач, – и, разумеется, шпинат. И передайте привет мужу.
Грейс позвонила Чарльзу из автомата и отрапортовала, что с ней все в полнейшем порядке. И, чувствуя себя куда лучше, чем все последнее время, она пешком направилась домой. День был морозным и солнечным, а Грейс ощущала себя здоровой и сильной. Она ругала себя за то, что поддалась на провокацию и пошла к этому дурацкому доктору. Грейс улыбалась, думая о том, какой же Чарльз нежный и заботливый. У нее слегка кружилась голова, но ничуть не сильнее, чем прежде. Около самых дверей дома она пошатнулась и лишь чудом устояла на ногах. Она взмахнула руками и ухватилась за рукав пожилого джентльмена, важно шествовавшего мимо. Он изумленно взглянул на нее. Но Грейс невидящими глазами смотрела как бы сквозь него – она по инерции сделала еще два шага по направлению к дому, что-то пробормотала и упала без сознания прямо на тротуар.
