Култи (ЛП) - Запата Мариана

— Вы сейчас в середине сезона, как дела у «Пайперс»?

Ладно.

— Хорошо. Пока мы проиграли только одну игру, но стараемся оставаться сосредоточенными и выиграть все игры, которые пройдут в течение нескольких следующих недель, чтобы снова выйти в финал в этом году.

— В какой момент давление становится слишком сильным?

— Я всегда чувствую давление. Еще до начала сезона я уже беспокоюсь о том, как идут дела. Каждая игра важна, и это наш тренерский штаб действительно постарался вбить в нас. Легче оставаться сосредоточенной, когда вы беспокоитесь о следующем шаге, а не пытаетесь взять огромное препятствие сразу.

Он улыбнулся и кивнул.

— Чью игру вы с нетерпением ждете увидеть на Кубке Мира?

Я улыбнулась ему, чувствуя себя немного легче. Кубок начинался в сентябре, сразу после окончания нашего сезона.

— Аргентина, Испания, Германия, — и почти рассеянно я добавила, — США. — Ну, это прозвучало совсем не искренне. — Я очень взволнована.

— Есть ли планы вернуться в женскую национальную сборную США? — спросил он.

Теперь уже знакомая веревка гнева будто скрутила мои запястья, и мне пришлось стряхнуть ее. Было достаточно легко жить, не будучи в национальной команде раньше, когда все было хорошо в «Пайперс», но теперь все не так уж и хорошо. У меня кончался запас терпения.

— Никаких планов, — сказала я ровным тоном, даже улыбаясь. — Я пока сосредоточена на «Пайперс».

— Вы говорили о своей работе с молодежью, продолжите ли вы бывать на сборах в этом году?

— Эти лагеря откроются через несколько недель. Я работаю в основном с малообеспеченными школьниками из средней школы и старшеклассниками первых лет старшей школы. Считается, что это один из самых важных возрастных периодов у детей, чтобы действительно серьезно заниматься и продвигаться в спорте, и я люблю работать с ними.

— Ладно, последний вопрос, чтобы вы могли идти дальше. Что вы можете сказать о слухах об отношениях между вами и Рейнером Култи?

Та-да-да-да-а. Я улыбнулась ему и заставила свое маленькое сердечко успокоиться.

— Он прекрасный человек. Он мой тренер и друг. — Я пожала плечами. — Вот и все.

Взгляд, которым парень посмотрел на меня, был непостижимым, но он кивнул, улыбнулся и поблагодарил.

Я не могла не чувствовать себя испачканной. Совсем чуть-чуть. Словно сделала что-то не так или, по крайней мере, что-то такое, в чем не хотела бы признаваться. Я умела признавать свои недостатки и ошибки. У меня не было парня, я не была замужем. Я могу дружить, с кем захочу. И не то чтобы он все еще был женат или что-то в этом роде.

Но…

Я спрятала подальше то странное чувство в груди, ту странную нерешительность, которая не была уверена в том, хочу ли я справиться со всем этим ненужным вниманием или нет.

Я не была суперзвездой. Я была просто собой, малоизвестной футболисткой. Эквивалент бобслеиста в Хьюстоне, как однажды назвала меня сестра. Все, чего я когда-либо хотела, — это играть и быть лучшей. Вот и все.

Я пыталась отрешиться от всех этих мыслей, которые не имели значения, пока была на тренировке, но по какой-то причине это было намного сложнее, чем обычно. Я не могла перестать думать о предупреждении Гарднера, о тупой Эмбер и ее столь же тупом муже, национальной команде, Култи и всем дерьме, окружающем знаменитостей. Мне казалось, что на шее у меня затягивается петля… медленно, медленно, медленно. Я не могла дышать.

Сразу после того, как закончила свои упражнения на передачи, я почувствовала, как кто-то обхватил мое запястье, когда я этого не ожидала.

Я даже не заметила, что он рядом. Честно говоря, я не обращала особого внимания ни на что, кроме футбола — передача мяча, блокирование, бег. То, что я делала тысячу раз и, надеюсь, сделаю еще тысячу в будущем.

Глубокая морщина пролегла между его бровями, когда он наклонил голову, чтобы спросить:

— Что не так?

— Ничего, — начала отвечать я, но в последнюю минуту передумала. Он все равно поймет. Я не была уверена, как он узнает, но он поймет, что я лгу. — Я просто нервничаю, вот и все. — Ладно, это было расплывчато и приуменьшено, но это была правда. Я нервничала.

Очевидно, ему этого было недостаточно. Конечно, нет. На его лице появилось то сверхсерьезное выражение, которое разгладило угловатые линии его скул. Култи встретился со мной взглядом, не заботясь о том, что мы были так близко друг к другу или что все, кто не был сейчас занят тренировками, скорее всего, смотрели на нас.

Ему было все равно. Он просто сосредоточился на объекте своего внимания — на мне.

Что-то сжалось у меня в груди, что я никак не могла понять.

— Позже, — сказал он, а не спросил.

Я пожала плечами.

— Позже, — повторил Култи. — Не теряй голову.

Я кивнула и слабо улыбнулась ему.

Он не улыбнулся в ответ. Вместо этого отпустил мое запястье и положил руку мне на лоб, прежде чем мягко оттолкнуть. Это было не совсем объятие или похлопывание по спине, но я приняла это.

И действительно, когда я обернулась, на нас смотрели по меньшей мере восемь пар глаз.

Великолепно.

В восемь часов вечера раздался стук в дверь, и я поставила на кухонный стол свою смесь для маски, стараясь, чтобы ложка не выпала из миски. Не знаю, кого еще я могла бы ожидать, кроме Немца, поэтому не удивилась, обнаружив его по ту сторону дверного глазка.

— Входи, — сказала я, уже широко распахивая перед ним дверь.

Прямо перед тем, как закрыть дверь, я заметила, что его «Ауди» с чьим-то силуэтом на водительском сиденье припаркована позади моей «Хонды». Хорошо.

— Не обращай на меня внимания, — объяснила я, возвращаясь на кухню, где оставила смесь для маски.

— У тебя что-то на лице, — заявил Култи, стоя по другую сторону островка с выражением явного любопытства на лице.

Я успела намазать только одну щеку, прежде чем он постучал, так что она наверняка выглядела как апельсиновое мороженое. Взяв ложку, я приложила еще немного прохладной смеси к щекам и лбу, наблюдая за Немцем.

— Это маска для лица, приготовленная из греческого йогурта, куркумы, толченой овсянки и лимона. — Я приподняла брови и приложила немного к верхней губе. — Хочешь немного?

Он с сомнением посмотрел на меня. Затем кивнул.

Ладно.

— Ополосни лицо горячей водой, а потом можешь наложить ее.

Я вслепую закончила наносить смесь на кончик носа, когда он подошел к кухонной раковине и плеснул водой на лицо, вытирая его насухо бумажным полотенцем.

Только когда Култи присел на край кухонного стола и опустил голову, я поняла, что он хочет, чтобы я нанесла ему маску на лицо.

— Ты серьезно?

Немец кивнул.

— Ты действительно нечто особенное, знаешь? — спросила я, шагнув вперед и начав осторожно и медленно разглаживать смесь по его носу и по каждой скуле. Щетина на лице, которая выросла за день, покалывала мои пальцы при каждом движении по его щекам.

— Ты часто это делаешь? — спросил он, когда я намазала его подбородок.

— Пару раз в неделю. — Я улыбнулась, заметив, что он смотрит на меня. — А ты?

— Перед фотосессиями я несколько раз использовал скраб, — признался он.

Я кивнула, впечатленная. Что за метросексуал! Я провела пальцами под его носом.

— Мы проводим так много времени на солнце, что приходиться заботиться о своей коже. Я не хочу выглядеть как старушка, пока не придет мое время.

Култи кивнул в знак согласия и позволил мне закончить распределять на нем маску, глядя на меня настороженным взглядом. Как только мы закончили, я сказала ему, что нам нужно подождать по крайней мере двадцать минут, прежде чем смывать ее.

— И ничего не трогай. Куркума все пачкает, — предупредила я, правда, мне было все равно, останется пятно на моей мебели или нет.

Схватив из морозилки пакет со льдом, я села на один конец дивана и смотрела, как он садится на другой. Положив ногу на кофейный столик, я шлепала по ней пакетиком со льдом добрых пятнадцать минут. Мой блокнот лежал на подушке между нами, а на столе находилась доска с моими заметками на стикерах, все было прямо там, где я оставила, прежде чем решила сделать свою первую косметическую процедуру на этой неделе. Вопрос репортера о летних лагерях напомнил, что мне нужно начать планировать уроки для них. Я еще не закончила ни одного.