Валентина Мельникова - Стихийное бедствие
В зимнее время Кузьмич торил дорогу на снегоходе, но имел свой солидный барыш и от летних перевозок наркотиков, которые чуть ли не в открытую переправляли в непромокаемых мешках на катерах и лошадях турбазы и сгружали в неприметных, заросших тростником бухточках и заливах северного, принадлежащего Киргизии берега. На турбазе догадывались о побочном промысле сторожа, но в занятия его не встревали, опасаясь, что это может сказаться на безопасности туристов и сохранности их имущества. Гости бывшего десантника, которые то и дело появлялись в его домике, вид имели неприветливый, в глаза не смотрели и старались лишний раз на глаза не попадаться. Обслуга и инструкторы базы и вовсе старались их обходить стороной.
Джузеппе догадывался, что директор турбазы и его заместитель тоже замешаны в темных делишках сторожа, возможно, были главными вдохновителями и организаторами. И как доказательство таких предположений — имели по несколько квартир на каждого, богатые особняки в престижных окрестностях Ашкена, пять или шесть, одна другой краше, молоденьких наложниц, наличие которых ни тот ни другой не скрывали, как и тот факт, что их сыновья учатся в престижных университетах Европы. И все это на более чем скромную зарплату…
Джузеппе трижды бывал на озере. Кузьмич катал его на катере, показывал форелевые речки, вместе они охотились на горную индейку — улара и на фазанов… Привыкший жить одиноким волком, старый десантник проникся вдруг доверием к живому, черноглазому «итальяшке» и по пьяному делу рассказал ему такое, чего не позволил бы себе в трезвом виде даже при угрозе скормить его собакам. Правда, Кузьмич так и не узнал, кем был на самом деле итальянский доктор, который вылечил его от ломоты в спине, равно как и о том, что благодаря этим доверительным беседам был захвачен большой груз героина — его пытались провезти в Италию албанские беженцы, а в конечном итоге был перекрыт еще один весьма полноводный канал, по которому афганские наркотики проникали на Апеннинский полуостров.
А агент Хирург в благодарность за вовремя добытую информацию получил от своего итальянского начальства существенную прибавку к пенсии. И теперь это позволяло ему обзавестись женой, детьми и жить припеваючи в любом уголке земного шара…
— Боже мой, Джузеппе, — прервала его мысли Анюта, — смотрите, что творится с озером!
Занятый приятными воспоминаниями, он не заметил, как над водной гладью расступились облака, но не ушли, а повисли над ней, цепляясь рваными лохматыми краями за вершины высоких серо-свинцовых волн, длинные валы которых перекатывались по озеру и разбивались о скалы, оставляя на них мусор и полоску грязной желтоватой пены. Озеро напоминало сейчас переполненный ушат с помоями, чье мутное содержимое всколыхнулось вдруг от неловкого толчка. На некотором расстоянии от берега виднелись купы стоящих в воде, большинство по самую вершину, деревьев. Видно, вода поднялась так высоко, что затопила все отмели и острова.
— Это последствия ливня. — Джузеппе приложил ладонь козырьком к глазам, вглядываясь в берег. Турбазы не было видно. Обзор закрывал скалистый утес, за которым располагались ее домики и хозяйственные постройки. — Вода поднялась метра на три или даже четыре. — Он отвел взгляд от Темирхоля и посмотрел на Анюту. — На озере сильный шторм. Вряд ли Кузьмич согласится выйти на катере в такую погоду.
— А турбазу не затопило? — спросила обеспокоенно Анюта.
— Не думаю. Она строилась с учетом паводков и прочих экстремальных ситуаций, — покачал головой Джузеппе. — Жаль, что сейчас плохая погода. Когда светит солнце, отсюда открывается чудесный вид: темно-голубая вода, в ней отражаются снежные вершины. Вон там, вдоль берега, полосой тянутся заросли синих тянь-шаньских елей. А травы какие! По пояс и выше! А запахи… Голова кругом идет! Но это не здесь, а севернее, куда не доносятся сухие ветры из Афганистана и арабских пустынь.
— Честно сказать, я бы не отказалась пожить здесь недельку — было бы где отмыться от пота и грязи да нормально выспаться. — Анюта радостно улыбнулась.
Белые зубы блеснули на чумазом лице. — И чтобы никаких ракетных залпов, дезертиров и… — Она оглянулась на Галину Ивановну и быстро, почти одними губами, прошептала:
— Вздорных хохлушек.
— Что вы там шепчетесь? — произнесла сварливо Галина Ивановна. — Опять что-то замышляете?
В этот момент первый солнечный луч пробился сквозь облака, и все вокруг заиграло, запело, засверкало, воздух наполнился терпкими ароматами альпийского разнотравья, густым запахом смолы и горьковато-медовым — цветов, которые повсюду распустили свои желтые и голубые венчики. А над их бывшим убежищем, над скальным карнизом, с которого по-прежнему низвергался водопад, вспыхнула вдруг и заплясала короткая радуга-семицветка.
— Ничего мы не замышляем, — не слишком вежливо ответила Анюта. — Подождем немного, пока просохнут скалы, а потом спустимся вниз.
Но вероятно, пробившееся сквозь плотную облачную преграду солнце не только ей подняло настроение, но и прибавило решимости Галине Ивановне.
— Я спускаюсь вниз, — заявила она неожиданно и вздернула свой двойной подбородок. — Мне надоело быть девочкой для битья. Я хочу есть и спать. Я несколько дней не мылась…
— Не глупите, — оборвала ее Анюта, — мы все в одинаковом положении. Камни сейчас мокрые, и с них легко сорваться.
— Я ухожу, — перебила ее Галина Ивановна, но отступила от девушки на безопасное расстояние. — Вы постоянно шпыняете меня, словно я источник ваших бед, бьете, оскорбляете. Я не хочу, чтобы мной помыкали. Кто вам позволил так обращаться со мной? Я уже не девочка, чтобы на меня орали. Я ухожу, и мне плевать, что будет с вами. Я хочу вернуться домой живой и здоровой.
И она принялась спускаться по склону к озеру.
Юбка, порванная по шву, обнажала полное, все в синих ниточках вен бедро. Нелепой, ковыляющей походкой Галина Ивановна пробиралась между камней, оступаясь и падая на толстую задницу, затек с трудом поднималась, но шла, не оглядываясь, хотя понимала, что Джузеппе и Анюта смотрят ей вслед.
Девушка бросилась было остановить ее, но Джузеппе удержал Анюту за руку:
— Оставь, пускай уходит. Она что, мало крови тебе попортила?
Анюта понаблюдала, как Галина Ивановна форсирует очередное препятствие, и повернулась к Джузеппе:
— Думаешь, с ней ничего не случится?
— А мне плевать! — буркнул итальянец. — Я не хочу больше рисковать ради ее гнусной душонки.
Мы сделали все, что могли. Пускай проваливает и спасается, как сумеет. Но чует мое сердце, мы еще с ней столкнемся.
Он снова потер шрам на груди, и Анюта обеспокоенно спросила:
