Сьюзен Льюис - Танцуй, пока можешь
– Он мне не отец! – продолжала кричать Шарлотта. – Не отец! Не отец! Я ненавижу его!
– Кристина, уведи ее, – приказал Эдвард.
Шарлотта попыталась было сопротивляться, но силы оказались слишком неравными. Я смотрела им вслед, пока они не зашли в дом.
– Наверное, нам давно следовало быть готовыми к тому, что это когда-нибудь произойдет, – сказал Эдвард через некоторое время. – Хотя я не ожидал, что это произойдет подобным образом.
Неожиданно он повернулся ко мне и быстро спросил:
– Она знакома с ним?
Я отрицательно покачала головой.
– Но зато ты снова встречаешься с ним, да? Только не надо мне лгать, Элизабет, я же все вижу по твоему лицу! И как долго это продолжается?
– Четыре года. Может быть, чуть больше.
Мои слова поразили Эдварда. Он вдруг весь съежился и резко постарел.
– Господи, – прошептал он. – Все эти годы! Я же говорил тебе, что ты свободна, я же не держал тебя силой! А ты все эти годы…
Я ничего не ответила. В отчаянии Эдвард закрыл лицо руками.
– Я так старался понять тебя! Я делал все, чтобы тебе было легко, а ты все равно каждый раз возвращалась к нему. Элизабет, чем он тебя так приворожил? Почему ты никогда не могла найти в себе силы бросить его?
Начни я сейчас рассказывать ему о своей любви к Александру, стало бы только хуже. А потому мне ничего не оставалось, как только продолжать молчать.
– И все эти годы ты скрывала от меня свою любовь. Шарлотта это чувствовала. Вот почему она разлюбила меня!
– Эдвард, я никогда не настраивала против тебя Шарлотту. Я не знаю и не понимаю, почему она повела себя подобным образом. Клянусь тебе, она ничего не знает о своем настоящем отце!
Эдвард попытался улыбнуться сквозь слезы:
– Ну да, о ее настоящем отце…
С этими словами он повернулся и, ссутулившись, медленно побрел к дому.
Я последовала за ним. Сначала я думала, что он собирается зайти к Шарлотте, но, поднявшись наверх, он повернул в противоположную сторону, к Египетской комнате. Я не отставала от него ни на шаг. Мне казалось, он хотел, чтобы я была рядом.
Когда дверь открылась, я невольно вскрикнула. Стены и потолок были покрашены бирюзовой и золотой краской, а потому при дневном свете, льющемся сквозь прорези в жалюзи, создавалось впечатление, что маска заполнила собой всю комнату. Эдвард повернулся ко мне:
– Правда красиво?!
И это действительно было красиво. Мы стояли на пороге, освещаемые солнечным светом, пропущенным через бирюзово-золотую призму. Но встретившись взглядом с раскосыми эбеновыми глазами, я снова вздрогнула.
Эдвард подошел к маске и стал рядом. Лицо фараона было очень юным, невинным и безмятежным. Снизу его обрамляла заплетенная в косички борода. Она упиралась в потрясающей красоты воротник, инкрустированный лазуритом, кварцем и амазонитом.
Внезапно кровь застыла у меня в жилах. Эдвард касался пальцами маски, и они дрожали так сильно, что выбивали дробь на золотой поверхности.
Я вовремя успела подхватить его, когда он начал оседать на пол, но не смогла удержать и тоже опустилась на колени.
– Душа! – В горле у него что-то булькало, слова выходили с трудом. Он напрягся и повторил еще раз: – Душа.
– Душа? – Я силилась понять. – Что ты имеешь в виду, Эдвард? Что ты хочешь этим сказать? Эдвард, умоляю тебя, ну пожалуйста!..
Рыдая, я стала звать на помощь, но было уже слишком поздно.
В последующие несколько дней самым сложным оказалось успокоить Шарлотту. Никто не мог убедить ее, что Эдвард умер от удара. Девочка была уверена, что именно она стала причиной его смерти. Поэтому я даже не пыталась задать ей вопрос, почему она вдруг решила заговорить о своем настоящем отце. Шарлотта и без того достаточно страдала. Кристина практически не выходила из своей комнаты.
После похорон я рассказала Дэвиду, как именно умер Эдвард. Дэвид был поражен происшедшим в Египетской комнате не меньше меня. Он тоже никак не мог понять, почему в последние мгновения своей жизни его брат вдруг заговорил о какой-то «душе». Мы усиленно старались избегать разговоров о маске и о том, что с ней делать дальше. Но несмотря на это все ощущали ее гнетущее присутствие.
Александр позвонил на следующий день после похорон. Он знал о смерти Эдварда. По его интонации я поняла, что он действительно мне искренне сочувствует. Мне так хотелось поговорить с человеком, не впутанным в эту жуткую историю с маской, я была так рада услышать его голос, что не выдержала и разрыдалась. Это были первые слезы после того жуткого утра в Египетской комнате.
Александр молча слушал, а я, рыдая, говорила, что никогда не прощу себе своего отношения к Эдварду. Мы уже достаточно долго лгали, а теперь пришло время расстаться, прежде чем пострадает кто-нибудь еще из близких нам людей. Мы должны это сделать хотя бы ради безопасности наших детей!
Его прощальные слова прозвучали, как эхо моих собственных мыслей, и в то же время каждое из них причинило мне невыносимую боль.
– Элизабет, я не понимаю, почему судьба так ужасна к нам. Действительно не понимаю. Ведь наша единственная вина – это то, что мы любим друг друга. И все же, Элизабет, несмотря на горе, ты сейчас что-то от меня скрываешь. Я это чувствую. А пoтомy хочу, чтобы ты знала: ты всегда можешь на меня положиться. Как только я тебе понадоблюсь, я сразу же окажусь рядом. И пожалуйста, помни о том, что я люблю тебя всем сердцем!
Вскоре меня ждало еще одно потрясение. После вскрытия завещания оказалось, что Эдвард все оставил мне. Нет, конечно, Кристине тоже досталась приличная сумма, но по каким-то, ведомым только ему причинам, все ее деньги были связаны трастовыми обязательствами. Кроме того, к завещанию было сделано специальное дополнение, в котором оговаривалось: если я умру раньше Кристины, она должна будет сохранить доставшуюся мне часть наследства для Шарлотты и Джонатана. Когда мы выходили от адвоката, я посмотрела на Кристину и по выражению ее лица сразу поняла: это отнюдь не то завещание, которого она ожидала. Я чувствовала, что в ближайшем будущем мне еще предстоят нелегкие испытания…
Начались они даже скорее, чем я предполагала. Уже через неделю Кристина пришла и попросила у меня денег. Я была шокирована. Не самим фактом, а размером суммы и тем, для чего, по ее словам, эти деньги ей были нужны.
– Ты хочешь, чтобы я заплатила за подделывание маски? Извини, Кристина, но я не желаю иметь с этим ничего общего. Тебе придется как-то улаживать это самой.
– Послушай; Элизабет, не строй из себя маленькую девочку! Ты замешана в этом деле не меньше меня. Ведь ты знала, что маска в доме, и тем не менее никому об этом не сообщила. Ты даже ездила с Эдвардом той ночью, когда он забирал ее. Ты летала с ним в Египет и ходила в музей. И вообще, если бы не ты, этого всего могло бы и не быть!
