Оливия Голдсмит - Билли-талисман

— Билли, ты все понимаешь неправильно.

— Да? Меня три часа валяли в собачьем дерьме все парни на вечеринке, и каждый из них обвинял меня в своей женитьбе.

Кэйт начинала терять терпение.

— Мне кажется, ты сам создал себе такую репутацию еще до моего появления на сцене, — бросила она. — Я не знала только, когда же ты оставишь меня.

— Что, если сейчас? — ответил он. — И наилучшие пожелания к твоей будущей свадьбе. Надеюсь, твоя жертва, кем бы он ни был, вполне тебя заслуживает.

Он развернулся, отворил дверь и буквально наткнулся на доктора Мак-Кея.

— Я вас прервал? — спросил доктор Мак-Кей, выгнув брови и глядя то на Кэйт, то на Билли.

— Нет, — ответил ему Билли. — Мы закончили.

Кэйт смотрела ему в спину, пока он шел по коридору.

Глава XLIV

Целый час Кэйт плакала в своем кабинете. Потом, после того как Эллиот нашел ее и почти на руках притащил к себе в кабинет, она плакала в такси всю дорогу до его квартиры. Она плакала, когда пришел Брайс, и потом, пока он готовил ужин. Наконец Эллиот отвел ее к дивану, усадил и обнял.

— Кэйт, — начал он теплым и сочувствующим тоном, — я знаю, как тебе больно. И мне больно за тебя. Но не собираешься же ты разыгрывать теперь а-ля Бину Горовиц?

Несмотря на свое горе, Кэйт почти рассмеялась и чуть не подавилась слезами.

— Ты также можешь рассчитывать на мой ковер, — добавил Брайс. — Это имитация антикварного тебризского ковра.

Кэйт прерывисто вздохнула. Она уже больше не могла реветь, хотя эмоции рвались наружу. Она разбила свою жизнь. Ранила сердце мужчины, которого любила, и теперь он презирает ее. Однако пора бы уже кончать реветь. Она попыталась улыбнуться сквозь слезы.

— Вот, моя хорошая девочка, — сказал ей Эллиот.

— Почему бы тебе не постараться взять себя в руки? — предложил Брайс. — Пойди в ванную и вымой лицо.

Кэйт кивнула и поднялась.

— Хочешь, чтобы я помог? — спросил Эллиот, но Кэйт помотала головой.

— Я заварю чайные пакетики для глаз, — продолжал Брайс, бережно взяв ее за руку. — Это поможет снять отеки. Поверь, я знаю.

Глядя на себя в зеркало ванной, Кэйт заревела опять. Ее лицо напоминало руины, глаза покраснели и стали крошечными на фоне отеков вокруг них. Нос, особенно возле ноздрей, по цвету стал почти под стать волосам. Боже, она стала такой уродиной! Кэйт налила в раковину холодной воды, набрала воздуха в легкие и опустила лицо в воду. Шок был приятным, и она стояла так, согнувшись и опустив лицо в раковину, казалось, очень долго. «Может, стоит утопиться», — подумала она.

Она вспоминала Билли в постели, его руки, обнимавшие ее, его спину, когда он без рубашки готовил завтрак. Она помнила каждую книгу и картину в его квартире, их прогулки по Бруклину и его сад. Не признаваясь даже самой себе, она надеялась, что в этом саду, в этом доме они когда-нибудь будут жить вместе со своими детьми.

Запас воздуха иссяк, и она подняла лицо из раковины. Глубоко вдохнув, Кэйт снова посмотрела в зеркало. Она понимала, что не только Билли был причиной этого срыва. Кэйт плакала оттого, что ранила его и была ранена сама. Но кроме того, она оплакивала и свое прошлое, и свое будущее. Все слезы, которые она держала в себе в начальной школе, в дни одиночества, в старших классах, — все они словно выплеснулись теперь. Кэйт снова наполнила раковину и опустила в нее лицо. Под водой она открыла глаза.

Кэйт понимала теперь, что Билли мог стать вознаграждением ей за ее прошлое, бальзамом на ее старые язвы. Она, быть может, изменила стиль жизни, но, несмотря на образование и переезд в Манхэттэн, ее корни обнаруживали себя. Она моргнула. Глядя в воду распухшими от слез глазами она поняла, что Билли был единственной возможностью любить и быть любимой на равных, он был человеком, который мог действительно понять ее.

Кэйт вырвалась из воды, подобно подводной лодке, всплывающей на поверхность океана. Она едва не начала плакать снова, когда услышала звонок сотового телефона. И выскочила из ванной.

Брайс изобразил пальцами воображаемую раму вокруг ее головы.

— «Офелия в слезах с телефоном», — произнес он.

— Не хочешь остановиться и помочь накрыть стол к ужину? — спросил Эллиот.

Она не обратила на них внимания. Подбежав к сумке, она ковырялась в поисках телефона. Тот еще все звонил. А вдруг Билли передумал. Каким-то образом выяснил, что все это было ошибкой, что она любит и ждет его, а все остальное — нонсенс.

Она стояла на коленях, косметичка, кошелек с мелочью и бумажник разбросаны вокруг по ковру Брайса. Но когда она наконец нашла телефон, звонки прекратились. Она быстро нашла список полученных звонков, но не узнала номера. Он начинался с кода 212, а не с бруклинского кода 718. Не важно. Это должен быть Билли. Он приехал за ней. Она нажала кнопку вызова и ждала, буквально не дыша. Все еще могло быть хорошо, говорила она себе. Все должно быть хорошо. Спустя момент кто-то ответил на звонок:

— Алло, Кэйт?

Голос был мужской, но внутри у нее все сжалось от осознания, что это вовсе не Билли.

— Да? — сказала она, хотя ей так хотелось прервать разговор и вышвырнуть телефон в раковину с водой. Если Билли не позвонил, к чему ей вообще телефон?

— Кэйт, это я, Стивен.

— Стивен!

При звуке его имени Брайс и Эллиот оба чуть не выронили тарелки, которые они протирали для ужина.

— Тот самый Стивен? — прошептал Брайс.

— Немедленно брось телефон в суп, — заявил Эллиот, протягивая миску. Я настаиваю, мисс.

Кэйт жестом приказала им молчать.

— Я застал тебя в недобрый час? — спросил Стивен.

Кэйт чуть не рассмеялась. «Недобрый час» вряд ли было подходящим к случаю выражением. Она не помнила, чтобы за всю жизнь ей приходилось так долго плакать.

— Нет. Я вполне могу говорить, — ответила она.

Эллиот в ярости качал головой, но Кэйт не обращала внимания. Она вспомнила, как когда-то страстно ждала его звонков. Теперь же холод, который она ощущала при разговоре с ним, удивил ее. «Может быть, через пару лет я буду испытывать те же чувства по отношению к Билли, — подумала она. — Может, со временем я уже ни о ком не буду переживать. Только какая в том польза?»

— Послушай, если ты не занята, не составишь мне компанию чего-нибудь выпить?

— Сейчас? — спросила Кэйт и посмотрела на часы. Она думала, что уже около полуночи, но оказалось всего четверть девятого. В стиле Стивена: позвонить неожиданно и надеяться, что она вскочит и побежит. Но она не рассердилась. — Нет, не думаю, — сказала она.

— Это очень важно, — заверил Стивен. — Я понимаю, что у тебя хватает других дел, но мне нужно кое-что сказать тебе.