Первозданная - De Ojos Verdes
Вздыхаю, поняв, что ничего не изменилось, и ей плевать на мои просьбы.
— «Прогресс в этом случае похищения произошёл только тогда, когда в августе 2009 года, осужденный сексуальный маньяк по имени Филлип Крейг Гарридо посетил кампус Калифорнийского университета в Беркли в сопровождении двух девушек, в одной из которых позже узнали Дугард. Их странное поведение привлекло нежелательное внимание, что привело к тому, что Гарридо и его жену Нэнси арестовали за похищение человека и по другим статьям. В конечном счете, пара преступников признала себя виновными в похищении Дугард и сексуальном насилии над ней, Филипп получил срок в 431 год, а его жена получила сравнительно мягкое наказание в 36 лет тюремного заключения. Дугард позже написала книгу «Украденная жизнь: Мемуар», о том, что ей пришлось перенести…».
Уверен, всевозможные мозгоправы отправили бы меня на расстрел за такое обращение с человеком, пережившим похищение. И статьи, которые я ей каждый день читал, чтобы в качестве провокации вывести на эмоции, сочли бы кощунственными.
Но что я могу, если по-хорошему эта девушка не хочет? Отказаться от любой сторонней помощи и запереть себя в четырех стенах — вот ее решение.
Откладываю гаджет и намертво впечатываюсь в неподвижный профиль напротив. Это стало моим каждодневным ритуалом.
Я скучал.
Я конченый эгоист и хочу, чтобы она «вернулась» и снова выводила меня из себя. Хочу затыкáть ее поцелуями, чувствуя, как млеет в моих руках. Хочу, чтобы своенравная бестия ждала меня дома, а лучше — в постели.
Но сначала я ей расскажу, как умер и воскрес, не живя все то время, пока ее искали. Поведаю типичную историю циника, который споткнулся о свои постулаты, встретив антидот в ее лице.
На самом деле, это происходит не так внезапно, как нам обычно «втирают». Это долгий путь, где ты проходишь несколько этапов. Первый — эйфория. Сатэ зацепила, с ней было живо, интересно, нетривиально. А такое всегда затягивает — отличаясь от всего, к чему ты привык, постоянно тянет к себе, зазывает, и хочется вкусить, углубиться. Второй — ощущение тревожности. Да, ты как бы и рад, но будучи сознательным человеком не можешь не задаваться вопросом — а что это значит? К чему ведет, вообще? Третий — отрицание. Наверное, самая стандартная часть для подобных мне умников. Как же бесит, по сути, эта зависимость. Любая зависимость — это слабость. А от слабости надо избавляться, да? Даже если это сопровождается нещадной ломкой. Как иначе назвать состояние, сопровождающее меня столько недель после нашего разрыва? Зато я мог гордиться собой — всем и каждому, кто говорил, что я ее люблю, доказал обратное. И, наконец, четвертый этап — принятие. Самое сокрушительное, что я испытывал в своей жизни. С горечью понимая, какой мудак.
Я, оказалось, так ее любил, Боже. Так любил… Как не ожидал от самого себя. Настолько сильно, что перестал существовать на период поисков. Настолько горячо, что неосознанно взывал к кому-то там куда-то наверх, мысленно умоляя — лишь бы была жива. Настолько отчаянно, что с того момента, как Сатэ доставили в больницу, не отходил от нее и ночевал там, забив на весь внешний мир.
Так-то. Поделом мне.
Век вседозволенности, свободы и тотальной доступности сыграл свою роль в моей жизни. Притупил какие-то отростки моногамии еще в юности, предоставив широкий непочатый край различных вариантов. Почему мужчины на это ведутся? Не могу говорить за всех. Но сейчас, глядя на потухшую Сатэ перед собой, понимаю, что так было легче. Просто тупо легче… Меньше канители, меньше стресса и меньше…страхов.
Надо быть конченым ублюдком, чтобы брать в жены чистую девочку, присвоив ей статус приложения, которое убирает, стирает, готовит и рожает, в то время как сам ты прожигаешь время с другими. Я видел тысячи таких примеров. Мне это претило. Сколько девушек так сломалось? Скольких превратили в подобие женщин, переставших себя уважать?.. Разве это правильно?
И я пытался быть честным. Если не могу исполнить клятв, что даю при вступлении в брак, зачем затевать такое событие? Те самые страхи — страх не оправдать чьих-то надежд и обмануть собственные ожидания. Ведь первые эмоции схлынут, а что потом? Очень редко в быту людям удается сохранить отношения, когда они в состоянии аффекта в ранние годы связывают себя сложными узами, не понимая всей глубины действа. Ведь потом, когда они взрослеют, взгляды и позиции меняются, что приводит к довольно плачевным результатам. Учитывая мой характер и завышенные требования, я был уверен, что не подхожу на эту роль от слова совсем. Я хотел остаться достойным человеком в своих глазах и не стать причиной гибели чьей-то души, что неизбежно при таких раскладах.
Получилось, Тор?
Вновь и вновь задаю себе этот вопрос, привычно огибая ждущим взглядом черты профиля Сатэ. Неизменная неподвижность.
— Я выбью из тебя эту дурь, — обещаю зловеще. — Я тебя верну к жизни. А потом собственноручно задушу за легкомыслие и наивность, из-за которых ты попала к нему в руки.
Конечно, сейчас я в полной мере осознаю долю своей вины и ответственности за все, что произошло с ней. Если бы я вовремя признал очевидное… Я, черт возьми, имел бы право запретить ей встречаться с этим недоноском! Я и хотел запретить ей еще тогда, но в последний момент остановился, предоставив право выбора Сатэ. Кто я такой? Противоречу сам себе, сначала предлагая минимум обязательств, а затем расчерчивая какие-то рамки. У меня попросту не было таких прав. Ни моральных, ни этических…никаких. Да и она взрослый состоявшийся человек. На всех основаниях послала бы меня в одно достопримечательное место.
Усмехаюсь, качая головой. Затем встаю и сокращаю расстояние между нами, остановившись перед девушкой и загораживая вид из окна. И снова никакой реакции. Глаза застыли на уровне моего живота. Теряю контроль и впервые позволяю себе прикоснуться к ней, приподняв пальцами подбородок, чтобы она смотрела мне в лицо.
— Очнись… — слетает шепотом с губ.
Как и раньше, любой наш контакт рождает во мне какой-то необузданный прилив, пробуждает зверский аппетит и требует выхода. Но… С ней ничего не происходит!.. Застывшая статуя.
За столько времени я ни разу не ощущал шелковистости ее кожи, не проявлял такого неуважения к ее безмолвным страданиям. А сейчас вдруг…захотел этого! Чего я ждал?
