Падший шут - Девни Перри
Мы оба могли потерять ее. Здесь, где летний воздух был теплым, а вечер тихим, этого было не избежать.
— Простите, — сказал я хриплым голосом.
— Это не твоя вина.
— Я поклялся вам, что буду защищать ее.
Он повернулся, одарив меня грустной улыбкой.
— Насколько я понимаю, ты преследовал того человека до того, как он смог сбежать. А он бы продолжил приходить.
Дейл и Клаудия не знали всех деталей. И никогда не узнают. Но мы с Кэсс были честны с ними в том, что взрыв не был несчастным случаем. Одно упоминание о Воинах, и оба побледнели.
— Я бы хотел, чтобы с ней ничего этого не случилось, — прошептал я. Мой бывший клуб снова подверг жизнь Кэсс опасности. Когда это прекратится?
— Я тоже.
— Я не могу уйти от нее, Дейл. От них. Я знаю, что это было бы правильно, чтобы обезопасить их, но я не могу.
— Я не согласен. Если ты бросишь ее, ты разобьешь ей сердце. Я не хочу этого для своей дочери. Или моей внучки. Самое правильное — остаться, сынок. Оставайся и делай все, что в твоих силах.
Сынок.
— Долгое время никто не называл меня сыном. — Последним мужчиной был Дрейвен.
— Теперь ты часть этой семьи.
— Значит ли это, что вы не планируете меня убить?
— Не сегодня. — Дейл усмехнулся, затем глубоко вздохнул. — Я полагаю, мне лучше подстричь газон. Это то, ради чего я пришел сюда, хотя уже поздно.
— Я сделаю это для вас завтра.
— Знаешь, я, пожалуй, позволю тебе. Нужно использовать свободное время будущего зятя с умом.
Подстригание газона было наименьшим, что я мог сделать. Пока наш дом не приведут в порядок, мы с Кэсс будем жить здесь. Как только ремонт будет закончен, она сможет решить, хочет ли вернуться домой. Если она не будет чувствовать себя там в безопасности, мы продадим дом и найдем новое жилье.
— Где Кэсс? — спросил я.
— Спит. Серафина занервничала после твоего ухода, поэтому Кэсси пораньше искупала ее и уложила спать. Потом, я думаю, она пошла прилечь.
Я встал, открывая дверь, чтобы исчезнуть внутри, но остановился на пороге.
— Спасибо, Дейл.
Он кивнул один раз, затем вернулся к созерцанию своего двора. Возможно, он наблюдал за происходящим. Возможно, он собирался выкурить еще одну сигарету перед душем.
Я оставил его в покое и вошел внутрь, сняв ботинки, прежде чем отправиться в гостевую спальню. Серафина спала в своей переносной кроватке, подняв руки над головой. Ее ресницы затрепетали, а уголки крошечного рта растянулись в улыбке.
Сладких снов, малышка.
Я оставил ее спящей и прошел в соседнюю комнату Кэсс, обнаружив ее, как и нашу дочь, свернувшейся калачиком в постели. Ее глаза открылись, когда я забрался на матрас позади нее.
— Привет, детка.
— Привет. — Она прижалась к моей груди, когда я обнял ее.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Ее любовь переплелась с изношенными нитями моей души.
Чудо. Чудо, которого я не заслужил, но за которое я буду благодарен каждый день. Чудо, за которое я буду цепляться до конца своих дней.
Моя Кэсс.
Мой Фейерверк.
Эпилог
Кассандра
Месяц спустя…
— Ну, есть одно преимущество в том, чтобы жить с мамой и папой, — сказала я, когда мы шли по тротуару к дому Женевьев и Исайи. — Короткая поездка на субботнее барбекю.
Лео кивнул.
— Это правда.
Но наши жилищные условия вот-вот должны были измениться.
На следующей неделе мы собирались домой.
Строительный проект должен был быть завершен через неделю, с новыми окнами и отделкой. Поскольку гараж был полностью разрушен, мы решили перестроить его вдвое больше и пристроить к дому, чтобы каждый из нас мог парковаться внутри.
Лео спросил меня, не хочу ли я переехать, и я сказала ему «нет». Если я смогла пережить похищение с подъездной дорожки моих родителей, я переживу и взрыв. Я продолжу говорить об этом, как и о похищении. С Лео. Со Скарлетт. Даже с моими родителями. С каждым разом это было легче пережить.
Я не хотела, чтобы этот ублюдок победил и выгнал меня из нашего дома.
Я любила наш дом. Там было больше счастливых воспоминаний, чем грустных. Он был нашим, место, где мы полюбили друг друга. Место, куда мы привезли Серафину домой из больницы. И однажды, возможно, мы привезем туда братика или сестричку, или даже обоих.
— Гу-а-а-и-и, — пролепетала Серафина, хватая Лео за лицо.
Он пощекотал ее бок, заслужив улыбку, которая вызвала мою собственную. Затем он поцеловал ее в щечку и переложил на другую руку. Она оставила пятно от слюны на его белой футболке, и сквозь мокрое пятно проступала оранжевая, красная и черная татуировка феникса на его плече.
В возрасте пяти месяцев она грызла все подряд, потому что у нее попытался прорезаться первый зуб. Слюни сдержать было почти невозможно. Милое розовое платьице, в которое я одела ее сегодня утром, лежало в корзине, и теперь на ней был комбинезон цвета календулы, украшенный оборками. В сумке для подгузников у меня был еще один наряд на смену.
— Теперь, когда дом почти готов, мы должны устроить следующее барбекю, — сказала я.
— Э-э, да. Конечно, детка. — Он снова передвинул Серафину. И хотя он улыбался ей, его плечи были напряжены. Он сделал глубокий вдох, задержал его, затем выдохнул, как будто заставлял себя расслабиться.
— Ты в порядке?
— Да. Конечно.
— Лео.
Он посмотрел на меня, и так оно и было. Он нервничал.
— Я в порядке.
— Ты не хочешь идти? — Я замедлила шаг, указывая на дом мамы и папы. — Мы можем остаться дома.
Он покачал головой, взял мою руку и крепко сжал ее.
— Я в порядке.
— Хорошо. — Я ему не поверила, но, может быть, после того, как мы доберемся до Женевьев и Исайи, он успокоится.
В прошлом месяце у нас не было групповых собраний. Мужчины боялись собирать нас всех в одном месте. Но мы не могли вечно жить в страхе.
Даг Гамильтон больше не представлял угрозы. Только на этой неделе его осудили за покушение на убийство. Может быть, этому тупице не следовало списывать средства для изготовления бомбы со своей личной кредитной карты. Или, может быть, ему следовало воспользоваться машиной, зарегистрированной не на имя его жены, когда он пытался столкнуть меня с дороги.
Либо эти ошибки были совершены по чистой глупости, либо он был
