Личная красавица босса. Свадьбы не будет! - Вероника Лесневская
Испугавшись, упираюсь в его плечи ладонями и останавливаю порочный поцелуй.
– Я пойду к себе? Вниз? – неуверенно лепечу. – Переоденусь. Ты же вещи мне из дома привез, – мямлю такую чушь, что самой за себя стыдно. Вместо меня говорит паника.
– Я же сказал вчера, что это была твоя последняя ночь не в моей спальне, – ухмыляется зверюга, которого я раздразнила. – И переодевать тебя теперь буду я. Мне понравилось.
– Лев… – спорю я и осекаюсь.
Не могу вспомнить ни единого довода против. Ромка давно спит в детской с Боней. На часах – далеко за полночь. А я заперта в клетке с хищником, от которого не хочу сбегать.
– Я подожду, пока ты перестанешь меня бояться, – цедит Лев, пытаясь побороть своего внутреннего дикаря, ведомого животными инстинктами. – Ты ничего мне не должна, я и так люблю тебя. Хоть это порой бывает больно, – подмигивает мне, несмотря на вулкан, который бурлит внутри него.
Опирается на локти, приподнимается с меня, чтобы отпустить. Но я вдруг цепляюсь за его плечи и смотрю в потемневшие глаза, погружаюсь в стихию. Я постоянно испытывала к этому мужчине противоречивые чувства. Обиду и влечение. Недоверие и нежность. Ненависть и любовь.
Вот и сейчас я… боюсь его и одновременно хочу. Стоит лишь признаться в этом самой себе, как щеки вспыхивают, тело дрожит, а голова кружится.
«Чей мужик?» – звучит в голове командный голос бабули. Только в совершенно другом смысле.
– Мой мужик, – отвечаю вслух. И морщусь от собственной глупости.
– Что? – хмыкает Лев, с интересом изучая меня.
Теперь точно нужен отвлекающий маневр! И пока я не сгорела от стыда дотла, обнимаю зверюгу за шею и впиваюсь в его губы.
Глава 46
Лев
– Мой мужик, – неожиданно дерзко выдает принцесса и воинственно сводит брови.
Не представляю, что происходит у нее внутри, да и предсказать дикарку невозможно. Я смирился с этим еще в тот момент, когда она появилась на пороге моего дома в тряпках и с голубиным гнездом на голове, под которым уже тогда развернулось бескрайнее поле битвы. Я сразу принял поражение. Сдался ей без боя, потому что сопротивляться бессмысленно.
– Что?
Вместо объяснений Аленка краснеет и вдруг целует меня. Обвивает тонкими ручками шею, подается ближе ко мне, прижимается так плотно, что воздух между нами мгновенно сгорает.
Нет, не разгадать мне ее. Поэтому просто буду находиться рядом. И надеяться, что меня не снесет взрывной волной ее богатой и не всегда адекватной фантазии.
– Моя малышка, – довольно рычу, на секунду оторвавшись от ее губ.
Всматриваюсь в окутанные туманной поволокой глаза, гипнотизирую, а сам тем временем борюсь с пуговками на ее блузке. Несколько я оторвал еще вчера, остальные уничтожаю сейчас. Отбрасываю лишнюю ткань, которая отделяет меня от желанного тела. Такого долгожданного, что я готов взорваться от обычных прикосновений.
Избавляю шикарные ножки от парашюта, который Аленка нацепила вместо юбки. И жадно ласкаю взглядом идеальные формы, прикрытые лишь крохотным кружевом эротичного белья. Мысленно облизываю каждый миллиметр бархатной кожи, а мозг плавится от порочных картинок.
– Ты очень красивая, – выдыхаю честно.
Она мило улыбается, зажимает жемчужными зубками пухлую губу, чуть приподнимается на локтях. И очень медленно скользит по мне взглядом. Бесцеремонно рассматривает, любуется. Как тогда, на парковке у дома Тумановых, когда она звала меня стать ее Музом. Если ее неподдельный интерес входит в комплект, то я готов подписать контракт прямо сейчас. Кровью.
– Ты тоже, – выпаливает, не стесняясь.
Подается вперед, подтягивает к себе ножки, которые оказались между моими бедрами. Делает неуклюжее движение – и ее колено пролетает буквально в паре сантиметров от моего паха. Уворачиваюсь на автомате, успеваю привстать и перехватить неугомонную дикарку за икры.
– Ой, прости, – виновато щурится, и я могу в ответ лишь тихо посмеяться. Аварийная.
– Да я привык, – поглаживаю ее ноги, рисую пальцами невидимые узоры, от которых кожа покрывается мурашками.
И прощаю принцессе все, когда чувствую ее ладошки на своей груди. Ощупывают мышцы, изучают затвердевший пресс, ласкают аккуратно, спускаются к поясу штанов. И уверенно проникают дальше. Искрящийся изумрудный взгляд ползет следом, по той же траектории. Смело, с любопытством и восхищением.
Алена – эстет. Для нее важна визуальная составляющая. И в данный момент она явно получает удовольствие от простого созерцания. А я – от нее самой, смешной и сосредоточенной. И от ее осторожных, почти невесомых касаний.
Я всегда хотел ее. С первой встречи. В любом образе.
А сейчас не могу скрывать силу своего желания. Алена все видит.
– У нас больша-ая проблема, – тяжело сглатывает, облизывает нижнюю губу, но глаз с меня не сводит.
Я смотрю на нее и ничего не соображаю. Вроде бы открывает ротик, вроде бы говорит что-то, но смысл фразы ускользает. Есть только ее горячие пальцы, что порхают по мне и откровенно трогают.
– Не поместится. Никак, – серьезно заявляет и одергивает руки. – Я против.
Черт!
Набираю полные легкие воздуха и призываю последние остатки сил. Чтобы не накинуться на нее и не разорвать. После ее неумелых ласк я на грани. И точно никуда не отпущу принцессу этой ночью.
– Значит сделаем так, что будешь «За»! – хрипло выпаливаю.
Пока Аленка теряется, подтягиваю ее за ножки, вынуждая упасть спиной на подушки. Не даю ей ни секунды подумать или испугаться, отвлекаю поцелуями. Приникаю губами к чувственной груди, прокладываю дорожку вниз по плоскому животу, бережно развожу бедра, поглаживая их.
– Моя девочка.
Убираю последнее препятствие в виде кружевной полоски ткани.
И под рваный сладкий вздох начинаю «уговаривать» боязливую строптивицу. Сегодня для меня это вопрос жизни и смерти. В буквальном смысле.
– Ох, Лев Р-р-романович, – мурлычет Рапунцель.
Извивается в моих руках, откликается – и срывается в сиплые стоны. Обжигающе горячая, как вулкан, течет огненной лавой.
Она просто создана для любви.
– Да, Алена Ильинична? – поднимаюсь к ее раскрасневшемуся лицу. Целую пылающие щеки.
– Д-да, – заикаясь, шепчет. Сжимает бедрами мою талию. Чувствует меня – и сама аккуратно толкается навстречу.
Дает зеленый свет. Я стараюсь быть нежным. Алена… терпит. Но молчит, словно поставила
