Вера в сказке про любовь (СИ) - Чепенко Евгения

Таким видела его только раз пока, и не я вызвала гнев, но, взглянув, поняла, что придется несладко. Не бывает так, чтоб люди не ссорились совсем. У каждого свое личное на все мнение, и сложно представить двоих, чьи взгляды абсолютно идентичны. Так просто не бывает. В романах ссора и вовсе стандартный, набивший оскомину поворот сюжета. Не могу назвать сходу ни одну дамскую книгу, где герой с героиней не вступают в конфликты друг с другом. Причем конфликты эти чаще всего наигранные и разрешаются наигранно: герой приходит с повинной головой прощения просить, это если героиня была права, а если она была не права, то он ее спасает от какого-нибудь злодея, в руки которого она попадает по собственной неправоте, и все равно просит прощения. За что в этом случае просит – дело пятое, автор придумает. Особняком стоят книги, где героиня - бой-баба: и коня на скаку остановит, и в избу, как говорится, войдет, и борщ заварит, и кочергу голыми руками согнет, и по подиуму обязательно пройдет. Тут, как правило, герой - персонаж внешне идеальный, но характером неприметный, со всем согласный, за все благодарный, вечно растерянный и больше для антуража. Героине просто ссориться не с кем. Всех врагов одной левой. Сама себе и тычинка, и пестик. Впрочем, это я уже перешла к теории авторских проблем. Женщина в своих фантазиях или книгах ищет всегда того, чего ей не хватает в жизни. Боже, сколько мужчины могли бы извлечь для себя полезного, прочти они хоть раз книги, что читают их подруги и жены. Это же открытая энциклопедия «чего хочет ваша женщина от А до Я». Удовлетворите ее, и она превратит вашу жизнь в рай. Не удовлетворите – добро пожаловать в ад.

И снова я увязла в субъективной философии.

Короче говоря, если в романах сюжет без ссор развить задача нетривиальная, то что говорить о жизни. В жизни мужчина не придет просить прощения. В жизни у него есть такая же гордыня, такой же эгоизм и уверенность в собственной правоте, с которыми придется считаться. В жизни он такой же человек. Ошибается, обжигается, болеет, боится и упрямится, а главное о чем-то мечтает. Его книги такая же энциклопедия желаний.

Рай стоит строить взаимно.

Тём захватил прядь моих волос и минуты две внимательно рассматривал, прежде чем отпустить. Это был первый раз, когда он заинтересовался напрямую мной. Я попыталась тут же воспользоваться ситуацией и положить ему ладонь на плечо, но не вышло.

- Идти, - проинформировал меня малый и поднялся.

- Куда?

Я бегом собрала пожитки.

- Идти.

- Куда идти?

- Идти.

Конечно, я знала куда «идти», поскольку удерживала Тёма за руку в то время, как он пытался вырваться и побежать в сторону рыцарей. При этом его все еще на смех пробивало. Так что со стороны выглядело странно и смахивало на издевательство, но мне нужно было получить ответ. А если не получить, то подсказать так, чтоб он его проанализировал и запомнил.

- Куда мы идем? – попробовала я уже знакомую ему постановку.

- Дядя дралась.

- Дядя дрался.

- Дядя дралась, - не услышал моей поправки Артём и побежал. Не отпускать его в таком состоянии дольше было нельзя. Слишком много людей. Каждый отдельно взятый человек в заданную единицу времени в радиусе слышимости – это минус одна капля в чаше его самоконтроля. А оглушающие негармоничные звуки – это сразу чашу до половины осушить. В «Пандоре» непроходящий ремонт то у одного соседа, то у другого. Никакая звукоизоляция не спасает от перфоратора по утрам. Тем в целом хорошо переносит звук. Музыку обожает. Но мне повезло, бывает иначе.

Вряд ли соседи, делая дыры в стенах, представляют, что где-то за этими стенами сидит ребенок, раскачивается взад-вперед со стеклянными от страха глазами, кричит и пытается может заткнуть уши, может расцарапать себя или рвать волосы, а родитель пытается спешно его одеть и вывести на улицу.

Чужие проблемы – чужой мир, незримый для нас мир.

- Кошечка…

Я смотрела на его уставшее, осунувшееся лицо на экране. Здесь, у нас ночь и Тём давно спал, у моего Света начинался день, и он только что закончил умываться. Вот только организм хозяину не верил. Часовые пояса – неприятная вещь. А еще Света мучил факт, что я с сыном одна. И дело не в том, что он мне Тёма не доверял. Доверял и еще как! Сам косноязычно признался, что пока мы с малым наедине в кафе сидели после каруселей, он спокоен был, и его чуть позже сей факт слегка пугал. Нет. Дело было во мне. Мы прожили вместе только месяц, и вот он уже оставил меня с ребенком одну. И не на пару дней. И улетел не в соседний город.

- Не выспался, - прервала я его странное извинение.

Свет улыбнулся.

- Не очень.

Мы замолчали. Он не знал, что говорить, я не знала, что говорить. Смотрели друг на друга, как двое немых влюбленных. Удивительно легкое и приятное ощущение.

- Устала?

Хороший вопрос, только задавал он его уже в третий раз.

- Нет, - в третий раз ответила я.

Свет вздохнул и опустил взгляд на клавиатуру своего ноутбука. Что-то его беспокоило помимо временной разлуки.

- Почему ты одна была?

Угадала.

От неожиданности не сумела скрыть удивление. Кто же так в лоб спрашивает у женщины? Или просто впервые захотел спросить, оттого так неуклюже?

Как водится, Свет понял свою оплошность по моей реакции, но сворачивать в обход отказался. Упрямо поджатые губы лучше всяких слов передали его решимость.

Я подперла щеку кулаком и улыбнулась настойчивому мальчику на том конце Земли. Снова заставляет идти над пропастью. Только теперь, когда узнала его чуть лучше, походы давались легче. Слова и жесты научилась подбирать интуитивно, не тратя силы на страх или раздумья.