Не могу ненавидеть тебя (СИ) - Савицкая Анастасия Олеговна
— Если бы не тот звонок, могло случиться ужасное.
— Оно и так случилось, — вздыхает он.
— Ты бы не простил бы себя никогда, понимая, что мог помочь ей.
— Ты прав, но сейчас я виню себя в другом. В том, что разрушил твою жизнь, в том, что разрушил жизнь девочек. Я виню себя в том, что сейчас происходит. Только я виновен в том какие сейчас у тебя отношения с отцом и Анаис.
— Остановись, ты ни в чем не виноват. Я принял решение помочь тебе, и я бы никогда не поступил бы по-другому. Если бы мне предоставилась возможность все изменить я бы исправил только единственную вещь, после нашей встречи я бы поехал прямиком к дому Рика.
— Я виню во всем себя… как и ты. Я прав?
Я не хочу отвечать на этот вопрос, потому что он действительно прав. Но он сам все знает, и этим вопросом он хотел лишь убедиться в этом.
— О чем я и говорю, — вздыхает он, — Я не знаю смогу ли когда-нибудь отпустить это, тяжело смирится с тем, что одно твое решение испортило жизнь дорогим тебе людям.
Он снова прав. Мои решения не раз на протяжение последних пяти лет то и дело разрушали чьи-то жизни. Самым разрушающим решением было отрезать связь с Марией и Анаис. На сестре это не так сказалось, как на Иси, это подорвало ее доверие к людям. Из-за меня она с трудом заводит новые знакомства, она боится привязываться к людям. Она боится снова ощутить ту боль, которую однажды пережила.
— Когда ты собираешься рассказать им?
Я достаю телефон и набираю сообщение Марии.
"Ты у Анаис?"
Ответ приходит моментально.
"Да"
Отправив сообщение о том, что мы уже подъезжаем, я сворачиваю на дорогу, где виднеется здание больницы.
— Прямо сейчас.
Глава 36
Анаис
Прошлая неделя была просто отвратительной, по сравнению с этой. Живот и ребра ужасно болели от того, что я не могла улежать на месте, а все тело затекало от постоянного положения лежа. Швы уже почти зажили, но глубокий порез постоянно давал о себе знать. За полторы недели Мария посещала меня каждый день, семь раз я видела родителей с Дженни, пару раз Рубио, Хуана и Сару. Джош также наведывался пару раз, как и Дикси, которая вернулась три дня назад от родственников, но ни разу за это время я не увидела Дэвида. Как я и переживала он не зашел ни разу после нашей встречи, я даже жалею, что завела тогда тот разговор. Мне нужна его поддержка, я не хочу лишаться ее, как и в прошлый раз.
— Ну что ж могу вас поздравить, швы почти зажили, ребра окончательно срослись, — рассматривает миссис Карлай рентгеновский снимок, — Восстановление после комы проходит быстрее чем предполагалось. Если дела так и дальше пойдут, мы сможем выписать вас уже к концу этой недели.
— Было бы прекрасно, мне побыстрее хочется вернуться домой.
— Все зависит только от тебя, самое главное соблюдать рекомендации, — улыбается она.
Эта неделя полная противоположность прошлой. Отныне я могу свободно передвигаться не только по палате, но и по зданию, хотя я делаю это редко, только если хочется купить что-то вкусное в автомате с едой. У меня наконец-таки появился телефон, так как прошлый канул в лету и не подлежит восстановлению. Жаль, что я не смогла восстановить свой прежний аккаунт и все фотографии, видео и другие важные мне файлы исчезли. Может это знак что пора начать все заново, с чистого листа?
Кроме телефона мне принесли компьютер и теперь я догоняю программу, которую пропустила. С этим мне помогает Мария, которая сегодня должна вот-вот прийти. Я представляю, как будет злиться мой преподаватель, который ведет курс по спортивной журналистике, когда я заявлюсь в аудиторию после столь долгого отсутствия. Он меня и так недолюбливает, а тут и вовсе возненавидит. И даже когда он узнает о произошедшем скажет что-то на подобии: "Мне очень жаль, но вы пропустили слишком много, и я думаю вам стоит отказаться от этих курсов. Я ничего не имею против вас, но это еще один знак, что вам нечего делать в спорте".
— Сегодня у тебя возьмут анализы, и когда я увижу результаты, — нажимает она на кнопку вызова медсестры, — я смогу с точной уверенностью тебе сказать, когда произойдет твоя выписка.
— Хорошо.
В палате появляется сестра с капельницей.
— Если будут какие-то вопросы задавай их Эрин.
С этими словами врач выходит из палаты, а я снова погружаюсь в свои мысли.
Мне не дает покоя то, что Дэвид так и не навестил меня за столь долгий период времени. Мария о нем ничего не говорит, но я и не расспрашиваю ее. Мне хочется знать почему он не приходит и почему старается избегать меня. Я хочу узнать, что за секрет он так долго от меня скрывает.
А если он снова улетел? Снова сбежал ничего не сказав?
Эта мысль врезается в голову также неожиданно, как игла, которой меня только что проткнула Эрин. Но я не хочу верить в это. Он не мог снова так поступить со мной, он не мог снова бросить меня. Как бы он не хотел, чтобы я забыла его, он бы не предпринял таких действия. Он бы не сделал мне больно вновь.
Как бы он не старался и не хотел, я не смогу отпустить его навсегда. Не смогу выкинуть его из своей жизни. Невозможно раз и навсегда расстаться с человеком, который стал для тебя всем. Целым миром, собственным видом кислорода. И самое главное стал смыслом жизни. Забыть в таком случае невозможно. Как бы я не старалась, я не смогу, да и не хочу этого делать.
— Как ты себя чувствуешь? — прерывает мои размышления медсестра.
— Отлично.
— Меня удивляют темпы твоей поправки, — смеется она.
— На мне все заживает как на собаке.
Стук в дверь меняет мое настроение, потому что я надеюсь увидеть его.
— Ну что ж не буду вам мешать, — заканчивает Эрин, — Как только раствор будет заканчиваться вызовите меня.
Эрин выходит из палаты, и в дверном проеме появляется голова Марии.
Это не он. Снова.
— Можно?
— Да, конечно, — улыбаюсь я.
Как бы я не была рада ей, я очень хочу увидеть ее брата.
— Ты одна?
— Да, Сара и Дженни на учебе, они не смогли уйти, — присаживается она на стул.
— Очень жаль.
— Но они сказали, что завтра обязательно придут.
Подруга ведет себя очень зажато и напряженно, и на лице нет и намека на улыбку. Либо дерьмовый день, либо что-то случилось, и я склоняюсь ближе ко второму варианту.
— Что произошло?
— О чем ты?
— Мария, я знаю тебя не первый год и могу понять, когда что-то не так.
Она вздыхает и откидывается на спинку.
— Я не хотела заводить разговор о нем, но видимо придется.
Она перемещается ко мне на кровать, и теперь мы располагаемся друг на против друга. Сидеть по-турецки с капельницей не очень удобно, но это лучше, чем лежать.
— Он снова что-то натворил?
— Можно и так сказать.
Надеюсь, это не то, о чем я сейчас думаю, он не мог так поступить с нами снова.
— Он снова улетел?
Сказать это в слух трудности не вызвало, зато вызвало огромное количество боли, и к глазам подступили слезы.
— Нет, он никуда не улетел.
Ее ответ успокаивает меня и во мне вновь загорается надежда, что он бросит свой план и перестанет сопротивляться чувствам. За ту крохотную секунду, что я считала, что он снова улетел, я успела испытать ужасную боль. И она куда сильнее чем та, которую я чувствовала от ран после аварии.
— Вчера я поругалась с ним и очень сильно обиделась на него.
— Из-за чего?
— Я накричала на него за то, что он ни разу не навестил тебя.
— Мария… — начинаю я, но она прерывает меня.
— Да, возможно, я поступила неправильно, но я не могу смотреть как ты терзаешь себя вопросами, которые не осмеливаешься мне задать. Он даже не спрашивает о тебе, ему будто наплевать на тебя, хотя я знаю, что это не так. Он ведет себя как последняя скотина, и я больше не могла это терпеть, поэтому наговорила ему много ужасного.
— Что именно ты ему сказала.
— Ты не захочешь это слышать, просто знай, что там не было ничего хорошего, — вздыхает она, — Но самое главное в том, что он действительно мне поверил. Поверил в те слова, что я говорила даже не думая. И либо я случайно произнесла то, что он боялся услышать, либо я подтолкнула его на что-то.
