Галина Врублевская - Вальс одиноких
Когда-то Иветта с трудом выкарабкалась из плена безответной любви к Володьке Амосову. Притом что ни мимолетный поцелуй, ни единое свидание не скрасили эти чувства! Пятнадцать лет фантазий и душевных терзаний… А что теперь? Иветта понимала, что Глеба она не забудет до конца жизни.
Она протирала стекло мягкой ветошью. Осенний холодок упрямо застилал его туманом, но Иветта снова и снова водила тряпкой по чистому уже месту. Звенящая синева ноябрьского неба была необыкновенно яркой для этого времени года, но синь эта мерцала не для Иветты. Внизу – Иветта опустила взгляд к асфальту – серое дно двора-колодца. На миг сладкая жуть поманила в бездну. Как замечательно и легко разрешились бы все проблемы! Однако Иветта крепче ухватилась за верхнюю раму, орудуя тряпкой с наружной стороны окна. Подростковая опрометчивость непозволительна. Вдруг прерванная по собственной воле жизнь обернется вечными страданиями для души? Эта таинственная субстанция, уже не подруга, а вынужденная соседка, умоляла Иветту смириться и нести дальше свой крест.
В этот момент на пороге возник Глеб. По комнате шквалом пронесся сквозняк. Рука Иветты оторвалась от рамы, и испуганная мойщица в невероятном акробатическом кульбите рухнула вниз.
Глеб успел подхватить Иветту в тот момент, когда она почти коснулась паркета. Удержать жену он не смог, однако скорость падения замедлил. Спустя несколько минут Иветта, потирая ушибленное колено, встала на ноги. Глеб проводил жену до дивана, уложил ее, прикрыл пледом и домыл окно. Затем принес из кухни поднос с чашками и кофейником, разлил ароматный напиток.
– Ну и напугала ты меня, старушка!
– Ты сам меня напугал. Появился так неожиданно!
– Я звоню – никто не открывает. Пришлось отпирать своими ключами.
Иветта замолчала. Признаться, что он вторгся в ее диалог со своей душой в тот момент, когда она подумывала о самоубийстве? Нет, это умрет с ней.
Глеб отхлебнул кофе и повернул разговор к тому, ради чего пришел:
– Вета, скажи, ты всерьез собралась переезжать к Бузыкину?
– Да, я так решила.
– Но зачем?! Почему? Я же люблю тебя! Иветта, с трудом выдерживая лживые заверения, все же пощадила Глеба:
– У нас с Георгием Андроновичем много общего.
– С каких это пор? И почему ты преподнесла мне такой сюрприз, не открылась раньше?
– Я, наверно, виновата, мой маленький, но так получилось, извини.
У Глеба защемило сердце: она считает его несмышленышем, а себя – зрелой женщиной?
– Что ж, раз ты так решила… Может, мы все-таки останемся друзьями?
– Друзьями? Если хочешь, пожалуйста.
Про себя Иветта знала, что никогда не сможет с Глебом просто приятельствовать. Для этого она должна разлюбить его, что представляется абсолютно невозможным.
Они поговорили о посторонних делах, и каждый был доволен, что сохранил свою тайну. Глеб промолчал об Анне, а Иветта удержалась от желания выплеснуть Глебу в лицо невыносимую правду. Встреча их прошла мирно и завершилась обещаниями заходить друг к другу в гости.
Тамара Константиновна отговаривала Иветту от скоропалительного решения. Ей были неведомы все обстоятельства, но она чувствовала, что подруга бежит от каких-то неурядиц с Глебом. Она предупреждала Иветту о трудностях нового брака. В этом возрасте, говорила она, люди не меняют своих привычек. И если нет настоящего большого чувства, то притереться друг к другу нелегко. Но Иветта не внимала доводам рассудка, она была во власти эмоций: уж лучше внешние проблемы, чем грызущая изнутри тоска! Иветта сдержала импульсивно данное Бузыкину обещание.
* * *Семейная жизнь Иветты началась красиво. Бузыкин держался взятой им романтической роли: чуть ли не ежедневно покупал новой подруге жизни цветы, целовал ручку, вставая из-за стола. А когда оба усаживались вечером перед телевизором, выкладывал перед ней коробку шоколадных конфет. И все бы ничего, если бы не интимные дела. Бузыкин заранее честно предупредил Иветту, что мужская сила уже оставила его. Он обещал возместить этот изъян духовной поддержкой. Но Иветта заверила, что ее устраивает такое положение дел: она тоже немолода, и желаний такого рода у нее нет. Иветта никак. не думала, что Бузыкин вовсе не исключал совместное пребывание в постели. Ночью место пылкого рыцаря занимал похотливый старик.
* * *И это испытание оказалось для Иветты труднее, чем походы на рынок за свежими продуктами, стирка и приготовление диетических блюд для мужа. В. постели Бузыкин гладил Иветту и требовал ласк от нее. Он грустил об уснувших возможностях и надеялся на чудо. Старался любыми путями удовлетворить Иветту, однако механические стимуляции не столько возбуждали, сколько отвращали ее. Но Бузыкин был неутомим. Он не оставлял Иветту в покое, сулил златые горы, вплоть до поездки на курорт в Швейцарию – левые доходы позволяли ему строить подобные планы. Хотя курорт требовался скорее ему.
Иветта находилась с Бузыкиным двадцать четыре часа в сутки – и дома, и на работе. Несмотря на преклонный возраст и вздорный характер, Бузыкина ценили в организации, под эгидой которой работала его лаборатория экспертизы. Свой характер он умел усмирять, ловко подстраиваясь под ситуацию. Возмущение и крики сменялись угодливыми улыбками и дифирамбами так легко, будто он был народным артистом. А все нити связей с нужными людьми он держал в своих руках, потому считался незаменимым работником.
Хотя Иветта с трудом привыкала к совместной жизни с Бузыкиным, медовый месяц прошел для нес терпимо. Но что началось дальше! Бузыкину надоело притворяться дамским угодником, и он показал истинное лицо. Позволял себе не только орать на жену за подгоревшие котлеты, но и запускать тряпкой ей в лицо, хлопать дверью так, что сыпались стекла. Возобновились жалобы на здоровье. То он кривился от боли внизу живота, то охал, потирая суставы, то стонал, держась за сердце. А еще изводил Иветту разговорами о кознях, чинимых ему на работе. Говорил, что ему завидуют, хотят занять его место. Правда, здесь его опасения имели под собой почву.
Участились финансовые проверки, просматривались отчеты технических экспертиз. В лаборатории теперь постоянно толклись какие-то посторонние люди. Однажды нагрянула целая комиссия, потребовала отчеты за три последних года. Иветта простодушно выложила документы на стол. Бузыкин схватился за голову, но было уже поздно: комиссия с жадностью сцапала бумаги. Несколько документов за подписью Бузыкина тут же изъяли, а еще через неделю на него завели уголовное дело, обвинив в подтасовках, повлекших финансовые потери для ряда крупных фирм. Инициатором проверки была та самая фабрика сумок, которая понесла большие убытки в связи со штрафными санкциями. Иветта помнила злополучную партию плохих заклепок, акт о качестве которых был подменен по заказу влиятельной стороны.
