Татьяна Дубровина - Испить до дна
— Не вали с больной головы на здоровую! Нет у меня, никакой любовницы. Это ты шляешься по ночам неизвестно где.
— Но я же сама видела... — прошипела Алена, сраженная такой откровенной наглостью.
— Кого видела? — с издевкой протянул он. — Эту истеричку? Да я такую в жизни не взял бы в жены... Это ее муженек дом присматривал.
— Не ври! Он ей в отцы годится.
— Ну и что? Нормально... — пожал плечами Алексей. — Такая же продажная, как вы все.
Алена молча перегнулась через него и подхватила с пола брошенную одежду.
— А ты меня покупал? — выдохнула она. — Впрочем... действительно... покупал... Обеды, прогулки, подарки... Значит, за все уплачено?
Она прижала к груди одежду, размахнулась и влепила ему пощечину.
— Это сдача!
Алексей перехватил ее руку и с силой сжал, так что косточки чуть не хрустнули.
— Ты дрянь... — Глаза его сузились и стали жесткими, яркая синева поблекла и посерела. — Я все делал от души... Тебя я любил, а ты...
— Теперь, значит, не любишь? — горько прошептала Алена. — Но и в этом удобнее обвинить меня, так?
— То один, то другой... Меня тебе было мало?
— Пусти. Мне больно.
— Извини.
Он отпустил руку, и Алена потерла запястье.
— Я так больше не могу, — устало сказала она. — Я думала, ты понял... Показалось, что теперь все по-другому... Я ошиблась...
Терять то, что обрел только что, еще горше...
Она быстро принялась натягивать одежду, Алексей предупредительно отвернулся.
Ему даже смотреть на нее неприятно... И не надо!
Он встал и тоже начал одеваться, избегая встречаться с ней взглядом.
— Куда ты собралась? Ложись в постель. Это я уйду.
— Ты был прав... Не стоило этого делать... — бормотала Алена. — Это просто наваждение...
— Прости, не сдержался...
— Нет, это ты прости... Я потеряла контроль...
— Спасибо, не провожай. Я сам найду дорогу...
— Я хочу запереть дверь.
— Правильно, а то забредет кто-нибудь ненароком...
— Да, какой-нибудь сосед...
— А ты потеряешь контроль...
— Упаси Боже! Больше никогда...
Алена захлопнула дверь и задвинула тяжелую задвижку. И для верности еще два раза повернула ключ.
Под его шагами скрипнули половицы на веранде... послышался быстрый топот на крыльце... зашуршал на дорожке гравий...
Алена прижалась лбом к двери.
Тихо хлопнула калитка...
Вот и все...
Она ждала услышать шум отъезжающей машины, но было тихо.
А потом в окне на первом этаже его дома зажегся свет...
Нет сил ехать до Москвы... Голова как в тумане, будто с похмелья.
Алексей достал из багажника спальник и вошел в дом.
Он бросил его на пол и растянулся, не снимая одежды. Накинул сверху одну полу. Холодно, но неохота спускаться в подвал, чтобы прогревать батареи.
И внутри холод и пустота...
Он ненавидел себя за слабость. Ведь все решил четко и определенно. Завязал, порвал, поставил жирный крест... Как там еще называется то, что он пытался проделать с собой...
Он пытался вырвать ее из сердца, убить это проклятое чувство...
И поперся к ней, как последний сосунок... Стоило лишь увидеть ее издали, и ноги сами понесли его...
А ведь должен был предвидеть, чем это закончится!
Нет, он был слишком самоуверен. Полагал, что уже достаточно владеет собой... И не мог успокоиться, не выяснив, как она-то обходится без него.
И попался в ловушку...
Его тело по-прежнему желало ее... Он до сих пор чувствовал мягкое прикосновение ее бедра, гладкую шелковистость кожи, круглую коленку под своей ногой...
Алексей старался продлить, запомнить эти ощущения, пока он лежал без сна, а она спала, уютно дыша ему в ключицу.
Он боялся шевельнуться, чтобы не спугнуть ее сон.
В те минуты она принадлежала ему целиком, была только его... Он мог быть уверен в ней, только когда она спит рядом, а в остальное время...
Алексей скрипнул зубами и попытался улечься поудобнее.
Ее волосы пахли горьковатым дымом костра... Наверное, она сжигала на участке опавшую листву... Он до сих пор явственно чувствовал этот запах... Его свитер, его тело пропитались им...
Зачем он это допустил? Ведь знал, на какую муку обречет себя после этого!
А предательская мыслишка шевелилась где-то внутри: если уж случилось, то стоило ли уходить?
Ночь все никак не кончается... Они одни во всем поселке... И Алена сейчас лежит в своей кровати, такая теплая, такая желанная...
И ее дом совсем рядом.
И она ведь тоже поддалась соблазну... Сама призналась, что порыв был обоюдным... Значит, она тоже все еще хочет его...
До рассвета еще далеко.
Крадучись, как вор, Алексей на цыпочках стал обходить ее дачу. Легонько тыкал ладонью в оконные рамы: вдруг одна окажется неплотно закрытой?
Дверь была заперта. Он сам слышал, как щелкнула задвижка. А стучать не хотелось. Он не знал, что сказать, когда она откроет ему.
А если не откроет? Из принципа... Ведь, кроме него, никто не может прийти сюда этой ночью...
Тогда он будет скрестись, как униженный проситель... как бездомный пес... Нет уж!
Корабли противника следует брать штурмом. На абордаж!
Кухонная рама тихонько скрипнула и поддалась...
Вот раззява! Она даже не проверила все запоры! А если бы это был не он, а какой-нибудь бродяга?! Мало ли их шляется по опустевшим дачам!
Алексей осторожно отворил раму, подтянулся на руках и бесшумно перелез внутрь. Он прикрыл створки и плотно вогнал на место шпингалет. Весь расшатан, на соплях держится...
В доме было темно и тихо. И в этой тишине даже его крадущиеся легкие шаги должны были быть слышны издалека...
Но она не слышала...
Он подумал, что наверняка испугает ее... И тут же оправдал себя тем, что на его месте действительно мог оказаться кто угодно... Так что такой страх ей даже полезен...
На пороге спальни он замер.
Алена свернулась под одеялом калачиком, подсунув под щеку ладошку. Как маленькая девочка...
А ему почему-то стало вдруг ужасно обидно оттого, что она безмятежно спит, в то время как он не в состоянии сомкнуть глаз, отогнать от себя проклятое наваждение.
И он шагнул к кровати, нарочито громко топая. И остановился перед ней, безошибочно угадав, что сейчас она точно проснется...
...Подушка намокла от слез, и Алена подложила под щеку ладонь.
Она устала плакать... Она от всего этого ужасно устала...
У нее больше не осталось ни мыслей, ни чувств, ни желаний...
Сон был похож на черную яму, в которую она провалилась.
Но сквозь черную пустоту явственно доносился какой-то слабый шум. Не то шелест; не то шаги...
