Наталия Рощина - Цена желания
– Ну, уж нет! Я хочу остаться единственной хозяйкой у себя на кухне. – Валя улыбнулась. – Мне не верится, что мы говорим об этом. Мне не верится, что я не выбираю продолжение учебы. Что же мне теперь делать?
– Писать заявление по собственному желанию. Поработаешь еще две недели максимум и ты – свободная, творческая личность.
– Нет, это происходит не со мной. Мне нравится то, что ты говоришь!
– Ты повзрослела. Ты стала матерью и теперь знаешь, чего хочешь. Ушли ненужные амбиции. – Вадим хитро улыбнулся. – К тому же ты так умна, что тебе незачем подтверждать это дипломом о высшем образовании.
– Сколько похвалы, я так отвыкла от этого, Белов. Что случилось?
– Ничего. Я никогда ничего не делаю под нажимом, ты ведь знаешь. Сегодня я полон самых нежных чувств. Считай это лестью, как хочешь. Но я искренен и продолжаю утверждать, что ты самая лучшая женщина в мире. Я рад, что ты – моя жена.
– А я просто скажу, что люблю тебя.
Валя сделала едва заметное движение вперед и, заметив это, Вадим тоже приблизился к ней. Их поцелуй получился долгим, сбивающим дыхание. Валя испытывала непередаваемое чувство полета. Ей казалось, что еще мгновение, и она станет легкой, невесомой, ощущая потоки воздуха под обретенными крыльями. Она стала птицей, лишенной всех людских проблем. Счастье сделало ее существование нереальным. Так не хотелось открывать глаза.
А Вадим, поддавшись возникшему желанию, все крепче прижимал Валю к себе. Он ощущал тепло ее тела, легкое дрожание от его прикосновений. Он пожалел, что они не в спальне и что за стеной играет Димка – он почувствовал непреодолимое желание овладеть женой сейчас же. Но в какое-то мгновение, обмениваясь страстными поцелуями с Валей, он отчетливо увидел манящее, с призывной улыбкой лицо Алисы. Белов вздрогнул и невольно отпрянул.
– Ты что? – тихо спросила Валя.
Вадим молча смотрел на нее, не в силах избавиться от видения. Почему он слышит голос Вали, когда совсем близко была Она? Потирая ладонями лицо, он искал слова, чтобы выйти из глупого положения. Кудато подевался весь жизнеутверждающий пафос последних минут. Белову стало не по себе. Он посмотрел по сторонам, то ли высматривая кого-то, то ли ища убежища. Перед Валей словно возник совсем другой мужчина, которому не хватало места в этой просторной комнате, которому больше не о чем было с нею говорить. Наконец он улыбнулся, едва владея, собой и как-то неуверенно ответил:
– Все в порядке. Слишком крепкий поцелуй… – Белов смотрел куда-то вдаль, не заметив, как погасли глаза Вали. Разгоревшийся огонек счастья и надежды снова сменился холодом страха. Она смотрела на задумавшегося мужа, понимая, что не знает, где сейчас его мысли.
«Есть ли кто-нибудь на свете, кто знает и понимает тебя?» – глядя на отрешенное лицо Вадима, подумала Валя и отрицательно покачала головой, отвечая сама себе.
Больше месяца прошло после открытия магазина «Вива». Это предприятие действительно было обречено на успех, как писалось в прессе. Проскурин витал в облаках: он говорил, что в его жизни началась самая светлая полоса. Развивающийся бизнес, ожидание пополнения в семье действовало на Костю более чем положительно. Он еще никогда не был таким энергичным и переполненным идеями. Вадиму приходилось то и дело сдерживать его порывы, потому что из них двоих способность реально мыслить сохранил только Белов. Настроение у него было прямо противоположное Костиному, и он отметал все слишком смелые проекты, на корню пресекая их.
– Петрович, с тобой невозможно разговаривать. Ты напоминаешь мне черную тучу, которая вот-вот разразится снегопадом. Не ливнем, именно снегопадом. Хорош! – в разгар очередного спора сказал Проскурин. – Ты всегда был полон трезвого расчета, и я это ценю, но сейчас ты напоминаешь мне человека, который просто из вредности все отрицает. Твои доводы неубедительны. Ты не можешь сосредоточиться. Что с тобой происходит?
Белов, не отвечая, прикурил сигарету и поднялся из-за стола. Он понимал, что Костя прав на все сто процентов. Получалось, что его состояние не укрылось от внимательного взгляда товарища. Значит, это понятно для всех, только они очень деликатны и не задают ему вопросов. Он бы и не смог ни на один из них ответить. Как он мог объяснить, что его голова делает отчаянные попытки поддерживать мыслительную деятельность, но результат оставляет желать лучшего? Он старался, приходя на работу, оставлять за порогом фирмы все свои личные проблемы, но ему это не удавалось. Он так устал играть, что боялся рано или поздно сорваться и стать собой. Дома, у родителей, решая дела фирмы в офисе, улыбаясь молоденьким продавщицам в своем магазине, он все время надевал маску благополучия и некоторой усталой обреченности. Это придавало еще больший шарм этому красивому, молодому мужчине, привыкшему идти по жизни с гордо поднятой головой.
Однако вот уже больше месяца ему приходилось играть в собственное благополучие, потому что изнутри его разъедало нереализованное желание: он не смог до конца подчинить Алису. Не смог довести ее до того состояния, когда его признание в собственной лжи, в существовании еще одной женщины в его жизни, уже не могло бы ничего изменить. Она смирилась бы и с этим, и со всем, что он бы посчитал нужным ей сообщить, но, увы, они так не вовремя поссорились. Он вел себя недопустимо, он переоценил свое влияние на нее. Алиса – крепкий орешек, а он не дожал чуть-чуть.
Вадим устал от притворства. Особенно тяжко приходилось в общении с Валей и Димкой. Они по праву требовали от него полной отдачи. Ребенок мгновенно улавливал фальшь, а Валя просто замыкалась, ничего не спрашивая, продолжая наблюдать за ним. Иногда Вадиму хотелось крикнуть ей: «Неужели ты не видишь, что мне плохо! Сделай что-нибудь!» – Это было одним проявлением эгоизма, как будто Вадим не замечал, что Валя давно живет только по его правилам, давно считает его проблемы более важными и старается изо всех сил не считать это подавлением своего «я».
Вадим обессилел в этой бесконечной игре. Он уже не видел в ней смысла, уговаривая себя забыть рыжеволосую красотку, которая так неожиданно возникла в его жизни. Он получил изрядную дозу адреналина, эмоций, приключений – не довольно ли? «Может быть, настало время снова успокоиться и заняться вплотную работой, семьей, обещаниями, данными Вале?» – Нет, Белов не мог остановиться. Он достиг в своем притворстве высшей степени мастерства, как казалось ему. Он боялся становиться самим собой, так как не был уверен, что образ, который может предстать его близким и друзьям, придется им по сердцу, потому все играл, играл, доводя себя до крайнего состояния. Он уже сам не понимал, какой он настоящий…
