Элизабет Лоуэлл - Жемчужная бухта
Австралиец, прищурившись, посмотрел на Арчера долгим взглядом, затем засмеялся.
– Пошел ты… Но, черт возьми, ты мне нравишься.
Арчер едва заметно улыбнулся.
– Ты не возражаешь, если на этом мы и разойдемся?
– Верно. Пойдем, Том. Или ты хочешь покрутиться вокруг, чтобы найти Коко и предложить ей поиграть?
Накамори повернулся и направился к машине. Насвистывая какую-то песенку,.как ни в чем не бывало Флинн последовал за ним. Арчер смотрел на них до тех пор, пока машина не превратилась в темное пятно на кирпично-красной полосе дороги.
Поднялся ветер, неся с собой запах дождя, потока, который превращает землю в слякотное месиво.
– Ты поедешь за Инем? – спросила Ханна. Он не ответил.
– Когда мы уезжаем? – поинтересовалась она. – И куда едем?
– Если у тебя и вправду серьезные намерения работать сортировщицей жемчуга, то выбери большой город. Любой. «Драгоценности и минералы» Донованов устроят тебя туда на работу. Если такая идея тебе не по вкусу, то Лински были бы безмерно рады принять тебя у себя.
– Для того чтобы думать о будущем, мне надо покончить с прошлым.
– Но для тебя этот кошмар уже закончился.
– Нет, – тут же возразила она. Когда все закончится, Арчер уйдет. Ханна еще не была готова к этому. – Есть и другие люди, которых следует расспросить.
– Иня сейчас не найти.
– Коко здесь.
Арчер пожал плечами.
– Я бы поговорил с ней после того, как ты улетишь.
– Почему?
– Тебе не понравятся мои методы.
Улыбка Ханны была острой, как лезвие ножа.
– Я не смогу смотреть, как ты валишь ее на землю и бьешь, как Флинна?
– Страх и боль срабатывают всегда, но ей я намерен предложить деньги.
Когда Арчер ступил на веранду, Коко с натянутой улыбкой сидела в гамаке. По-видимому, она знала, что стояла следующей в его списке.
– Ты очень быстрый для большого мужчины, – сказала она. – Как Лэн. З-з-з. Змея. – И Коко выразительно изогнула кисть руки.
Ханна осторожно выступила впереди Арчера.
– Кристиан и Том были слишком заняты, разрушая плоты. Им было некогда убивать Лэна, – холодно обратилась она к таитянке. – Ты последняя видела его живым. Полагаю, он закрыл дверь эллинга перед твоим носом.
– Да. Но он сначала тщательно меня обыскал, – произнесла она. Хотя слова были сказаны по-французски, ее улыбка не нуждалась в переводе.
Арчер ответил ей что-то на быстром французском, и улыбка с ее лица исчезла. Затем добавил уже по-английски:
– Только английский. Если ты не можешь отвечать на этом языке, то я буду переводить.
Не сводя глаз с Коко, Ханна обратилась к Арчеру:
– Она достаточно сильна, чтобы взломать стамеской дверь в эллинг.
Он посмотрел на таитянку, отмечая упругие мускулы под гладкой кожей, вспоминая ее легкую и гибкую походку.
– Да.
– Я не убивать Лэна, – сказала. Коко на ломаном английском. Ее глаза блестели от слез.
– Но ты видела, кто это сделал, – сказала Ханна. Это был не вопрос, а скорее утверждение. Каждый раз, когда Ханна отвлекалась от работы в жемчужных эллингах или в доме, она всегда обнаруживала, что Коко смотрела на нее. Всегда смотрела.
– Кто это был?
– Я рассказать и умереть, как Лэн, обманутой и одинокой.
– Ты умрешь, если не расскажешь, – ответила Ханна. – Красная триада не отличается особой жалостью.
Коко побледнела под своим золотистым загаром.
– Ты знаешь?
Улыбка Ханны была безжалостна.
– Я знаю. Мы встретили Иня в притоне триады в Сиэтле.
– Глупый.
– Это верно, – согласилась Ханна. –Кто убил Лэна, Коко?
Таитянка отрицательно покачала головой.
– Десять тысяч американских долларов, даже если ты это сделала.
Коко опять усмехнулась той же горькой усмешкой.
– Я? Я любить Лэна.
Глаза Ханны расширились.
– Это шок для тебя? – продолжала Коко. – Он… прелесть. Холодный, как змея. Опасный, как буря. Боль. Ненависть, он – все.
Ханна потеряла дар речи и только молча смотрела на таитянку. Те самые вещи, которые отталкивали ее от мужа, притягивали Коко.
– Он должен был жениться на тебе, выговорила она наконец.
Коко неопределенно пожала плечами.
– Тогда он потерял бы тебя. Кот с мышкой, чтобы играть. Понимаешь? Каждый раз играть.
– Да, – сказала Ханна тихо. – Понимаю. Он использовал мою честность, чтобы удерживать около себя. Я знала это, но все равно оставалась. Я была обязана ему жизнью. Мне казалось, я смогла бы изменить его к лучшему. Я ошибалась.
Она почувствовала тепло ладоней Арчера на плечах. Ей захотелось опереться на него, но она сдержалась.
– Тот день, когда Лэн умер. Что ты видела? – обратился он к Коко.
– Цин Лу Инь, – просто ответила она. – Он хотеть секрет жемчужин. Он ударять Лэна кулаками, дубинкой… вы понимаете?
– Да, – сказал Арчер. – Продолжай.
– Лэн улыбаться. Инь совсем обезуметь. Лэн двигаться быстро. – Она снова сделала движение рукой. – Пытаться перерезать горло Иня раковиной моллюска. Лэн сильный, очень сильный. Но Инь не инвалид. Он перевернул инвалидную коляску снизу вверх и воткнуть нож в ребра Лэна.
Ханна застыла. Она верила рассказу Коко. Только Арчер упоминал о ноже.
– Инь вколачивать раковину туда, спрятать ножевую рану. Понимаете? – спросила она.
– Да, – сказала Ханна.
– Лэн все еще жил. Он пытался вытащить раковину прочь. Слишком слабый. Инь брать все жемчужины, которые отважился, и бежать.
– Бегает он хорошо, – сказала Ханна, вспомнив кафе «Луна дракона».
– Что ты сделала? – спросил Арчер.
– Я идти в коттедж. Ждать большого ветра.
– Ты знаешь жемчужины, которые Лэн называл «Черной троицей»?
– Уи.
– Ты знаешь, что Ханна узнала бы их где бы то ни было?
– Уи, – сказала Коко. – Он ненавидел ее за это. Ее глаза лучше, чем его. «Лучше, чем мои».
– Ты знаешь, что произойдет, если окажется, что «Черная троица» у тебя?
Коко посмотрела ему в глаза и мгновенно все поняла.
– Уи, – прошептала она.
– Расскажи мне, что случилось с «Черной троицей», – приказал Арчер. – И я не буду спрашивать о том, как таитянская жемчужная ферма Анжелики Дюпре неожиданно разбогатела, получив урожай жемчужин из «Жемчужной бухты». Те самые жемчужины, исчезнувшие после смерти Лэпа.
Ханна окаменела.
– Ты не говорил мне.
– Я надеялся, что мне не придется этого делать.
– Почему?
– Никому не нравится предательство близких. – Его руки нежно гладили ее плечи. – Ты достаточно настрадалась. Я не хотел делать тебе еще больнее. Но мне кажется, что это у меня получается лучше всего. Причинять тебе боль.
Он перестал ласкать Ханну и пронзил Коко ледяным взглядом.
