Девочка Грешника - Даша Коэн
— Роман Андреевич, к вам Шахов.
Бля, вспомнил на свою голову.
— Запусти, Рит, — и тут же дверь в мой кабинет открылась, являя мне недовольного брата моей зазнобы, — и принеси две чашки кофе.
В руках у Шахова пухлая пачка документов на подпись.
— Это что? — спрашиваю.
— Коррективы и допники, — кладет передо мной стопку бумаги и садится напротив.
— Можно было бы курьером, — пожимаю я плечами.
— Нельзя, — бухтит и передает мне пачку.
Я начинаю молча проверять и подписывать документы. Работы тут на час минимум. И нет бы Шаху встать и уйти, но он зачем-то упорно продолжает высиживать. Вот уже и Рита с кофе пришла и ушла. А визитер все сидит и даже впервые за свои заходы взял в руку чашку, медленно делая глоток ароматного напитка.
— Значит все? — произносит он неожиданно, глядя в окно.
— Да, — вдруг замираю я, понимая, что он спрашивает про Соню.
— Я думал, что ты не сдержишь слово.
— Не утруждайся. Думать у тебя получается так себе.
Но Шах на мой подкол никак не реагирует, хотя еще несколько недель назад бросился бы на меня, размахивая кулаками. А тут просто сидит и смотрит в окно, переплетя пальцы на животе.
Не иначе как этот псих ненормальный валерианы обожрался…
— Я хочу спросить тебя, Ветров.
— Спрашивай, — откидываю я ручку и смотрю на него в упор.
— Это правда, что ты ее кинул сразу же после первого раза?
Блядь! У меня только синяки рассосались, сейчас новые наставит.
— Да, — отвечаю сухо, а сам от острого чувства вины не знаю куда себя деть.
— М-м, а потом вернулся, значит, да?
— Да.
— Нахуя?
— Потому что безнадежно влип.
— Ага, а телки тебе телефон обрывали после видимо потому, что ты какое-то время пытался, так сказать, отлепиться от моей сестры, да?
И снова односложный ответ, потому что мне больше нечего ему сказать, кроме правды. Я — мудак!
— Да.
— Пиздец ты хуепутало, Ветров, — вздыхает и встает на ноги, начиная нервно расхаживать по моему кабинету.
— Откуда узнал про Питер? — зачем-то спрашиваю я.
— Баб Фая прикатила, все дифирамбы в твою честь пела, а Соня ей припечатала подробностями того, каким ты бываешь милым, белым и пушистым. Так взбеленилась, что ее было слышно в кабинете, где я работал в это время.
— Вот дерьмо, — вздохнул я и скривился от очередного, слишком сильного спазма в груди.
— Да, Ветров, соглашусь. Ты — полное дерьмо.
Развернулся и направился на выход, кидая перед самой дверью:
— Подписанные документы нам нужны до конца недели.
И ушел, даже рожу мне не начистив. Хотя я бы не отказался.
На следующий день, в пятницу, долго смотрю на ту самую пачку уже подписанных мною документов и раздумываю, отвезти ли их самому или отправить курьера. Думал до самого вечера, а потом плюнул, покинул офис и спустился на подземную парковку. Прыгнул в тачку и погнал к Шахову.
Тот сразу же меня принял, а потом, не торопясь, начал перелистывать лист за листом, проверяя, везде ли я оставил свой автограф. Но через две минуты этого монотонного занятия вдруг встал с места и пошагал к бару. Там налил в два рокса вискаря и один сунул мне.
Извините, но я…охуел!
Молча замахнул свою порцию, следом и Шах тоже. Крякнул, посмотрел на меня пристально и вернулся к бару, где прихватил всю бутылку, поставив ее на стол между нами. Взял стопку, сел рядом и принялся по новой проверять документы.
— Как она вообще?
— Цветет и пахнет. Наконец-то! Без тебя…
Сжал переносицу двумя пальцами. Скривился. Словил ментальную кувалду по затылку. Задохнулся. Заебался!!!
— Я хочу ей подарок на День рождения подарить.
— Рискни здоровьем, — хмыкнул, снова наполнил бокалы вискарем.
Но я на его слова внимания не обратил, продолжая вещать непонятно для чего.
— Я еще в Адлере видел, как она смотрела на них в витрине. Ежедневник и ручка с кристаллами. Красиво, знаешь. Я купил их для нее.
— Она их выбросит в мусорку, Ветров. Ну или тебе в задницу засунет без вазелина.
— Подари ты, — вдруг выдал я и затаил дыхание.
— Я?
— Да, ты. Просто не говори, что от меня и все.
— Какого хрена мне делать это? Мы враги. Ты забыл? — осадил меня и снова разлил нам по порции горячительного.
— Забудешь тут, — перевел я взгляд на окно, за которым уже вспыхнула разноцветными огнями вечерняя Москва.
И снова потонул в своих бесперспективных мыслях. Где-то там есть она. Живет своей жизнью. И я вроде бы тоже должен жить своей, а не могу. Я задыхаюсь без своей белокурой девчонки. Скучаю. Люблю. Жалею, что все сам похерил.
А теперь вот должен ее отпустить, потому что оказался недостойным и ненужным ей.
— Вроде бы все норм, — спустя несколько минут отложил Данил от себя стопку с подписанными документами.
— Тогда я поеду, — тяжело выдохнул, но остался сидеть в своем кресле.
— Ага, давай, — кивнул Шахов и снова разлил виски по бокалам.
Через несколько минут на столе кроме выпивки появилась мясная нарезка, сыр и коробка конфет, которую Данил нашел у себя в столе. Спустя еще час пошла в расход и вторая бутылка. Надирались молча. Под конец вечера оба еле стояли на ногах.
— У…у тебя труба! — кивнул я на вибрирующий телефон.
— Ж-жена…
— Потеряла?
— Обнаглела! — криво улыбнулся Шах и отключил телефон.
На этой минорной ноте мы и разъехались по домам.
Вот только спустя неделю опять подсели на стакан, но уже в моем кабинете. Данил приехал по каким-то нашим общим делам, но вскоре подошел к моему бару и по-хозяйски начал там шурудить. Потом мы молча пили, распиливая друг друга въедливыми взглядами. Ровно до того времени, как Шахов наконец-то выдал базу.
— Завтра Соня улетает.
— Куда? — встрепенулся я, перепугавшись, что далеко и навсегда.
— На море с бабулей, дедом, отцом и матерью.
— Надолго?
— На свой День рождения и все майские праздники.
— А ты?
— А я нет. Мне работать надо.
— Бля, Шах, не в падлу, подарок ей передай от меня!
— Где он? — поджимает губы, хмурится, смотрит исподлобья.
— Вот, — достаю из стола упакованные коробочки.
— Хер с тобой, рыба золотая, — вздыхает, а потом припечатывает меня новостью, — Соня на неделе ходила на свидание.
— М-м, — большего сказать не могу.
Меня разрывает от боли, ревности и четкого понимания, что я не имею права на эти чувства. Соня больше не моя.
— Вроде счастлива. Улыбается.
— И на кой ты мне это говоришь, Шах? — взрываюсь я, — Хочешь, чтобы у меня вообще фляга потекла?
— А я думал уже, — и усмехнулся.
