Владимир Купрашевич - Женька, или Безумный круиз
Утром, открыв глаза, она подумала, что ей, вероятно, придется внести в свой кодекс некоторые поправки – держать в доме небольшое количество алкоголя. Как снотворное, успокоительное, да и смелости, как-никак прибавляет… Хотя есть риск пойти по стопам мамаши. Сегодня для храбрости, а завтра… Да уж нет, обойдется. И что это за смелость, которую надо вызывать таким способом. Смехота! Зайчиха во хмелю…
Несколько следующих дней она обустраивала погреб, где решила хранить некоторые заготовки. Василий перед последним рейсом привез откуда-то различных овощей, но не успел установить полки. Доделать начатое было несложно – прибить заготовленные дощечки к вбитым колышкам. Она уже почти закончила плотницкие работы, и, присев на табурет, принялась осматривать серые трухлявые стены, которые значительно оживили полки из свежего дерева. Результат ей понравился, вот только в щели между старыми досками просыпалась земля на банки и кастрюли… Женя вспомнила, что видела в кладовой паклю, притащила мешок в подвал и принялась гвоздем затыкать щели. Первый результат показался ей успешным, и она с энтузиазмом продолжила работу, когда гвоздь, уткнулся во что-то твердое и по ощущениям металлическое. Женя обмерла. Она же не зря чувствовала, что где-то что-то здесь есть! Забыв о первичной цели, она попыталась отодрать доску, но та не поддавалась. Женя схватила топор, и стала действовать им. Наконец доска обломилось, и открылась земляная стенка, в неровностях которой проглядывало что-то инородное. Уже трясущимися руками Женя отгребла землю и едва не упала в обморок. Перед ней открылся металлический сейф со следами облупившейся краски. Она ухватилась обеими руками за вертушку замка. После нескольких попыток в механизме что-то сдвинулось, но открыть дверцу не получалось. Она выскочила наверх, схватила в инструментальном ящике большую отвертку и, спрыгнув вниз, принялась ковырять ею кромку дверцы. Она нутром чувствовала, что там что-то есть, наверное, золотые монеты царской чеканки… А может и бриллианты. Вот только как же они все это реализуют?! Попробуй, сунься с таким кладом к ювелирам… Заложат непременно, а то и наймут бандитов… Нет, тут надо будет действовать тонко, без шума и пыли… Скорее всего, придется обратиться к своей однокурснице, Кларе. В их среде немало таких, кто имеет дело с драгоценностями и золотом… А как еще все это довезти до Питера? У Жени от волнения даже ослабли руки, но она усилием воли заставила себя продолжить работу. Наконец крышка шевельнулась и она, напряжением последних сил открыла сейф. Почти весь ящик занимал потускневший, кое-где с вмятинами, самовар. Женя выдрала его оттуда, сдернула крышку, потрясла. Пустой. Оглядела изделие. На драгоценный металл не тянет… Ничего другого в сейфе не было.
Очнувшись от стресса Женя принялась утешать себя тем, что отпали хотя бы заботы, как реализовать бесценный клад. Зато теперь у них, есть надежное хранилище для денег, которые они будут копить. Какому грабителю придет в голову разбирать стенку подвала…Только бы ничего не случилось с Василием… И все-таки еще долго было грустно.
Путина затянулась. Зима началась мягкими морозами, и рыбаки вкалывали в море чуть ли не до декабря лишь из редка, на денек-другой, наведываясь к берегу на шлюпках.
Все, кроме капитана. Покидать корабль ему не позволялось по должности.
Траулер привалил к причалу, когда морозы уже стали устойчивыми и радость от встречи помножилась на известие, что корабль ставят на зимнюю стоянку. Теперь промысловики займутся подледным ловом сетями, а это означает, что до весны они будут вместе. Значит и новогодние праздники можно встретить по-человечески, вдвоем.
Женя, конечно, понимала, что эта новость кроме ожидаемых радостей означает еще и дыру в их бюджете, но не могла не порадоваться передышке… За несколько месяцев она хорошо освоилась с суровыми условиями быта. Печь уже растапливала профессионально, правда дров сжигала много. Кроме отопления домика много дров уходило на банно-прачечные мероприятия, к которым вынуждал неистребимый запах рыбы, преследовавший ее, казалось бы всюду.
Когда Василий перешагнул порог, она заставила его оставить спецовку и даже нижнее белье в сенях, тут же загнала его в оцинкованную ванную, где, стараясь не останавливаться на деталях, намылила и ополоснула его, с пят до головы, теплой водой. Первую ночь муж отсыпался на кровати, а Женя устроилась на раскладушке, уснуть на ней надо было еще умудриться. Зато утром, пока он растапливал любимую помывочную, она смогла подремать на его месте, от которого все равно припахивало рыбой. Потом он разбудил ее, и они по любимому сценарию отправились в баню, где помылись со всеми плотскими утехами, в которых забылись и тревоги и невзгоды и прочие мелочи, вроде Барсика.
Рассказать мужу про Барсика Женя не рискнула. Не потому, что пришлось бы выслушивать заслуженную нотацию за непослушание. Она боялась, как бы он не ввязался в разборки с бандитами с непредсказуемыми последствиями. Уж лучше она помолчит….
Дрова катастрофически кончались, и им пришлось с санями прогуляться в знакомый перелесок. Женя захватила с собой берданку и попросила научить ее стрелять, только где-нибудь подальше, чтобы не спугнуть Кирюшу. Наверное, он и сейчас поглядывает на них своими черными бусинками где-то из-под укрытия. Они отошли от бревен на другую поляну. Когда-то в городском тире ей приходилось смотреть через прицел. И, хотя здесь были свои особенности, сшибла банку из-под пепси-колы она со второго выстрела. Когда они вернулись и принялись пилить бревна, из-под штабеля все же выскочил и метнулся в чащу Кирюшка. Жене показалось, что прежде чем исчезнуть за ближайшим деревом он приостановился и подмигнул ей. Она проводила его взглядом и вздохнула.
– Не переживай, – хмыкнул Василий. – Ему здесь лучше, а мы что-нибудь придумаем.
Женя отказалась даже придумывать и ответила, что не переживает, а наоборот, рада за Кирюху. Она иногда навещает его здесь и оставляет ему за бревнами сосиски. Правда, на глаза он ей не показывается.
Лед еще толком не устоялся, когда Василий с бригадой попытался ставить сети где-то у кромки воды. Уезжали они на «Буранах» волоча за собой сани со снастями, а обратно, уже на другой день, возвращались с рыбой, но риск не оправдывал себя – рыбы было немного, и особого смысла такой промысел не имел, соответственно не было и навара.
Все в поселке впали в зимнюю спячку в ожидании весны, когда можно будет вновь замутить море сетями. Женя не возражала бы не добрать какую-то сумму на светлое будущее, лишь бы не оставаться снова одной, не прислушиваться ночами к незнакомым звукам, не цепенеть от вида вздымающихся волн и в то же время понимала, что бездействие лишь оттянет благословенную минуту освобождения, если вообще не поставит на ней крест. И останется старуха у разбитого корыта у самого синего моря.
