Кристин Ханна - Всё ради любви
— Помню. — Лорен стоило огромного труда сохранять на лице улыбку.
— Он сказал, что есть люди, которые всем сердцем полюбили бы этого ребенка. Люди, которые обрадовались бы его рождению.
— Нашего ребенка, — тихо поправила его Лорен.
— Я не могу быть отцом, — уныло произнес Дэвид. У него был такой побитый вид, что Лорен захотелось расплакаться. — Нет, я, конечно, все-таки отец. Я это понимаю, только…
Лорен погладила его по щеке. Сейчас она чувствовала себя лет на десять старше. И вдруг ей стало абсолютно ясно: у них с Дэвидом теперь разные цели, разные жизненные планы, и это может погубить их любовь. Она бы с радостью согласилась с Дэвидом, поступила бы так, как советуют его родители, и отдала бы ребенка, чтобы он не мешал их планам на будущее. Но она знала, что никогда не сделает этого.
Лорен склонилась к нему. В свете, отбрасываемом пламенем в камине, его светлые голубые глаза казались бесцветными.
— Ты должен поехать в Стэнфорд и забыть обо всем.
— Может, все же поговорим с адвокатами, а? Может, они что-нибудь придумают? — Его голос дрогнул.
Вся решимость Лорен куда-то исчезла и уступила место жалости. Тихий, горестный плач Дэвида рвал ей душу.
— Я поговорю.
27
Лорен закрыла учебник и посмотрела на часы. Два сорок пять.
Два сорок шесть.
Она нервно вздохнула. Вокруг одноклассники со смехом и болтовней собирали свои вещи и выходили из класса. Всю последнюю неделю школа буквально вибрировала от напряжения. И в этом не было ничего удивительного, ведь в понедельник начинались выпускные экзамены. Раньше и Лорен вела бы себя точно так же, как они, но сейчас, в третью декаду января, ее занимали более серьезные проблемы. Через неделю она закончит школу и станет выпускницей.
Подняв с пола рюкзак, Лорен убрала в него учебник и тетрадь. Забросив лямку на плечо, она вышла из класса. Идя по запруженному учениками коридору, она заставляла себя улыбаться друзьям и переговариваться с ними — в общем, вести себя так, будто сегодня самый обычный день. А сама тем временем думала: «Надо было попросить Энджи, чтобы она поехала со мной».
Почему же она не попросила?
Даже сейчас она не могла ответить на этот вопрос.
Лорен остановилась у своего шкафчика и достала пальто. Она уже собиралась захлопнуть дверцу, когда сзади подошел Дэвид и обнял ее.
— Привет, — прошептал он ей в шею.
Она спиной прижалась к нему.
— Привет.
Он медленно повернул ее лицом к себе, и она увидела, что он буквально сияет и широко улыбается. Ее больно кольнула обида. Он выглядел таким счастливым впервые с того момента, как она сказала ему о ребенке.
— Что-то ты больно радостный. — Лорен услышала горечь в своем голосе и одернула себя: она напомнила себе свою собственную мать.
— Прости, — тут же сник Дэвид.
Она знала: он произнес это из вежливости, а на самом деле он не понимает, за что ему нужно просить прощения и что он сделал не так. А может, она зря с ним так сурова, тут же осадила она себя. А вдруг он все переосмыслил и теперь радуется, что им не придется принимать тяжелое решение о судьбе их ребенка?
Лорен выдавила из себя улыбку:
— Не извиняйся. У меня настроение меняется чаще, чем погода. Итак, куда мы едем?
Дэвид приободрился и заулыбался, правда, не так радостно, теперь в его взгляде появилось легкое беспокойство.
— Ко мне. Мама считает, что у нас тебе будет комфортнее. — Он обнял ее за плечи и на мгновение прижал к себе.
Лорен ногой прикрыла дверцу шкафчика и следом за Дэвидом пошла к его машине. В течение тех нескольких минут, что они ехали от «Фиркреста» до «Маунтенера», они болтали ни о чем, обсуждали сплетни, выпускной вечер, вечеринки. Лорен пыталась сосредоточиться на этих осколках нормальной школьной жизни, но у нее ничего не получалось: ее пугала предстоящая встреча.
Ворота раздвинулись, и машина въехала в поселок. Сцепив пальцы, Лорен смотрела в окно на большие красивые особняки. В последние несколько лет, приходя в этот анклав богатых, она видела только красоту поселка и грезила, что когда-нибудь будет жить в таком же месте. Сейчас же она недоумевала, почему люди, имеющие столько денег, не захотели поселиться поближе к воде или в том оживленном районе, где живут Десариа. Там на улицах кипит жизнь, а здесь все настолько совершенно и стерильно, что кажется застывшим. А настоящая жизнь — как и настоящая любовь — не может цвести на огороженном пространстве.
Они свернули на подъездную дорожку и остановились перед особняком Хейнзов. «Интересно, — вдруг подумала Лорен, — а зачем семье из трех человек столько пустующего пространства в доме?»
Дэвид выключил двигатель и повернулся к ней:
— Ну, ты готова?
— Нет.
— Хочешь, отложим?
— Ни за что. — Лорен выбралась из машины и пошла к дому.
На полпути ее догнал Дэвид и взял за руку. Его прикосновение немного уняло владевший ею страх.
На ступеньках они на мгновение замерли, поток Дэвид открыл дверь, и они вошли.
В доме, как и всегда, было тихо. Лорен невольно подумала о том, что в доме Десариа никогда не бывает такой тишины.
— Мам, пап! — позвал Дэвид, когда они прошли в гостиную.
Через минуту в комнате появилась миссис Хейнз, одетая в белое платье из тонкой шерсти. Ее рыжеватые волосы были собраны в пучок. Лорен заметила, что с их предыдущей встречи она похудела и постарела. Впрочем, теперь Лорен не удивилась этому — она уже убедилась в том, с какой неумолимостью переживания накладывают свой отпечаток на лица людей.
— Здравствуйте, миссис Хейнз, — сказала Лорен, делая шаг вперед.
Миссис Хейнз с печальной улыбкой смотрела на нее:
— Здравствуй, Лорен. Как ты себя чувствуешь?
— Замечательно.
— Спасибо, что согласилась приехать. Дэвид рассказывал, что тебе сейчас нелегко.
Дэвид стиснул ее руку. Лорен чувствовала, что сейчас самое время что-то сказать, возможно, даже обозначить свою позицию, но слова не шли у нее с языка, и поэтому она лишь кивнула.
В гостиную вошел мистер Хейнз. В темно-синем двубортном костюме и бледно-желтой рубашке он выглядел именно так, как должен выглядеть делец, привыкший властвовать в совете директоров. Его сопровождал грузный мужчина в черном костюме.
— Здравствуй, Лорен, — сказал мистер Хейнз, даже не утруждая себя улыбкой. На сына он не взглянул. — Хочу представить тебе Стюарта Филлипса. Он известный адвокат, который специализируется на усыновлении.
Как только это страшное слово было произнесено вслух, Лорен расплакалась. Миссис Хейнз поспешила подать ей носовой платок и принялась успокаивать, шепча, что все в порядке.
