Збигнев Ненацкий - Соблазнитель
А ксендз после этого обратился в Управление по делам религии и в осторожном письме вежливо спросил, не является ли книга "Марта" Элизы Ожешко, несмотря на ее поучительное содержание, произведением, затрагивающим "слишком рискованные проблемы". В министерстве, естественно, сразу же прочитали "Марту", но сказали, что в этой книге нет ничего неприличного. Один из чиновников ехидно спросил: "Ведь не скажем же мы, что лучше проституция, чем нищенство и воровство? С другой стороны, мы не можем согласиться с тем, что светская мораль ничем не отличается от морали католической".
Как только об этом узнала директор школы, она тут же созвала педсовет с участием родительского комитета и, стуча кулаком по столу, кричала, что обязанностью школы является воспитание детей в светском духе и что ксендз совершенно не прав. Но что должна была сделать Марта, она не сказала, поскольку по этому вопросу еще не высказался заведующий окружным отделом просвещения, и все ждали его решения.
А между тем на следующем уроке польского языка встала дочь волостного начальника милиции и сказала, что нельзя красть и нищенствовать, лучше уж отдать свое тело. Потому что она знает от отца и к тому же читала во многих современных романах, что не только из-за любви к мужу или к родине женщина имеет право отдать свое тело чужому мужчине. Одна красивая девушка отдала свое тело даже гестаповцу, чтобы выведать его тайные планы и сообщить о них партизанам, и никто ее за это не только не осуждал, а девушка даже получила крест за заслуги. А другая отдалась эсэсовцу, чтобы вытащить из тюрьмы своего любимого мужа, и ни ее семья, ни муж не имели к ней претензий. Во время дискуссии о Марте ее отец прямо сказал матери, что если бы случилась – чему, конечно, не бывать – новая страшная война и он попал бы в плен, то пусть уж мать отдастся какому-нибудь врагу, лишь бы ее любимый муж не сидел в неволе, обреченный испытывать голод и быть съеденным вшами. «Ты поменьше думай о своей невинности, а больше о своем любимом муже», – пригрозил отец матери этой девочки.
Потом из-за парты встала и начала говорить маленькая Ядзя, которая является у нас образцом для подражания, потому что она еще ни с одним мальчиком не ходила на свидание. Ядзя выразилась так: «Марта из книги Элизы Ожешко больше любила свое тело, чем тело своего ребенка, раз из-за любви к ребенку не захотела отдаться чужому мужчине. Она была преступной матерью, не любила дитя симбиотической любовью. Как полька, будущая женщина и мать я осуждаю ее за это и считаю, что на алтарь любви к ребенку женщина должна принести в жертву все, что у нее есть самое дорогое, даже отдаться без любви, за деньги».
Тем временем заведующий окружным отделом просвещения сообщил, что он болен, но зато к нам приехал какой-то представитель министерства. И сказал нам так: «Дорогие ребята. Вы затронули важную и интересную проблему. Книга „Марта“ Элизы Ожешко рассказывает о старых временах капиталистической эксплуатации. В Народной Польше женщине не надо делать такой страшный выбор, и поэтому вы должны любить нашу Народную Польшу. На нашей родине молодой женщине, если у нее болеет ребенок, и ей нужно лекарство для него, не надо ни побираться, ни красть, ни отдаваться за деньги, ибо у нас у всех есть медицинская страховка, а всем этим мы обязаны нашим достижениям, которые молодежь часто недооценивает. Такие книги, как „Марта“, позволяют всем понять перемены, которые произошли на нашей Родине».
И на этом он закончил, а директриса (я хорошо слышала) шепнула за спиной своей заместительнице: "Этот тип умеет уклоняться от ответа. Понятно, на чем он сделал карьеру".
После его отъезда наша директриса пришла на урок польского языка и заявила: "Школа – это вам, дорогие ребята, не дискуссионный клуб. Мы должны придерживаться программы. Книга «Марта» рассказывает вовсе не о тех вопросах, над которыми вы дискутируете, а о проблеме эмансипации женщин, о том, что женщины не имели одинаковых прав с мужчинами и им пришлось за них долго бороться".
Но о проблемах эмансипации никто в классе дискутировать не хотел, поскольку на эту тему идут постоянные споры между родителями дома, когда надо мыть посуду или готовить обед. Таким образом, у нас в школе в конце концов так и не знают, что думать о поведении Марты. Может быть, Вы нам скажете, что лучше: побираться, красть или отдаваться без любви, чтобы спасти собственного ребенка?
С уважением Кася Лесничанка.
P. S. Не знаете ли Вы, что случилось с ребенком этой преступной матери после того, как она погибла под колесами конки? Умерла ли девочка с голоду и горячки, потому что никто не зашел в бедную комнату, или какие-то добрые люди отдали ее в приют? Так или иначе – плохо, когда женщина слишком ценит свою невинность».
К. Л.
* * *Каждый писатель в любой стране мира мечтает о книге, которую по-настоящему читали бы все, за которой в книжных магазинах стояли бы длинные очереди.
Об этом мечтает любимец критики, о котором полно статей в самых разных журналах, но его книги издаются тиражом всего лишь в несколько тысяч экземпляров. Мечтают об этом и такие писатели, как я, которые окостеневшими от холода пальцами выстукивают на машинке в плохо протопленном деревенском доме.
Мы знаем, что были авторы, у которых это получилось. Надолго или на короткое время. Вот почему такого рода надежды на успех живут и кажутся осуществимыми. Признания ждали Мицкевич и Толстой, Кафка и Камю, Достоевский и Джойс. Но на самом деле только немногим удавалось написать бестселлер. Значимые, как верстовые вехи, фамилии, фигурирующие в истории литературы, лауреаты самых престижных премий и наград – однако зачастую их мало или совсем не читают.
О секретах бестселлеров написано очень много. При внимательном разборе произведений, которые неожиданно завоевали всеобщее признание, отмечалось, что для их создания важную роль играет гармонирующее звучание различных факторов, часто незаметных и почти иррациональных, таких, как, например, скрытая грусть, мучающая общество наподобие подземной реки. Только через какое-то время мы начинаем понимать механизмы, которые сделали какую-то книгу всеми любимой, моральные, политические и экономические детерминанты, поднимающие ее так высоко. Но даже тогда какой-то раздел карьеры книги, так же, как в карьере великого обманщика, остается неясным и беспокоящим.
Великие бестселлеры имеют долгую или более короткую жизнь. Мы рассматриваем их через несколько лет с любопытством и изумлением, задавая себе вопрос: «Так что же в этой книге когда-то всем страшно нравилось?». Мы замечаем небрежный стиль, конструкции, ломающие общепринятые нормы, десятки упрощенных мыслей, настолько явное отсутствие психологических мотивировок, что это не могло не бросаться в глаза современникам. И мы приходим к выводу, что любовь слепа и в литературе.
