Екатерина Риз - Крылья за моей спиной
— Пока, — и поспешно отступила.
— Пока, — отозвался он тихо.
Войдя в квартиру, Настя, не разуваясь, прошла на кухню и выглянула в окно. Аверина уже не было.
12
Настя проснулась, как от толчка. Глаза открыла, и некоторое время лежала, чувствуя, как сердце колотится. В сознании ещё мелькали обрывки сна, и становилось ясно, что он не столько тревожный, сколько смущающий. Какие-то обрывчатые образы, мужчина рядом с ней, лица Настя не помнила, но прикосновения и руки знала хорошо. Приступ волнения сдавил горло. Настя перевернулась на другой бок и уткнулась лицом в соседнюю подушку. Если так дальше пойдёт, она взвоет, а ведь прошла всего неделя.
Она руками подушку обхватила и прижала к себе, перевернулась вместе с ней на спину.
— Мам.
Вика в её комнату вошла, дверь сильно распахнулась и даже ударилась о стену, но девочка этого, кажется, не заметила. Забралась с ногами на диван и протянула матери её мобильный.
— Тётя Лида звонит.
— Да? — Подушку с себя Настя сбросила, приподнялась на локте. — А который час?
— Полдесятого.
— Правда? А почему ты меня не разбудила?
— А тебе куда-то надо?
Пришлось напрячься, чтобы вспомнить, спросонья не слишком удачно выходило, поэтому Настя телефон к уху приложила, надеясь, что разговор с подругой заставит её окончательно проснуться.
— Привет, Лид. Как дела?
— У меня? Или у тебя?
— У тебя… А что случилось? — Образы из сна никак не желали уходить, и от этого Настя лишь сильнее заволновалась.
— Да ничего. Просто у тебя голос такой…
— Я только проснулась. Точно, ничего не случилось?
— Да говорю же, всё нормально. Маркелов страдает, голодает, так что, всё по плану.
Настя снова на подушку прилегла.
— По какому плану?
— По плану мести, — зловеще и несколько переигрывая, сказала Григорьева.
Настя прикрыла глаза рукой.
— С ума сойти. — И тут же поинтересовалась: — Он, правда, голодает?
— Насть, это ты, кажется, с ума сошла. Будет Маркелов голодать. Он в ресторанах питается, но я не уверена, что он этим сильно доволен, ты же его знаешь. Кто ему котлеты пожарит лучше, чем жена?
Настя посмотрела на дочку, которая прилегла рядом с ней. Вряд ли она могла слышать разговор, но шанс был, и это Настю беспокоило. Она Вику погладила по голове, пригладила распущенные рыжие волосы, а потом негромко спросила:
— Ты есть хочешь?
Вика кивнула.
— Тогда иди чайник ставь, я встаю.
Девочка резво развернулась и прямо в трубку прокричала:
— Тётя Лида, а что Юля без меня делает?
— Скучает, чего она делает.
— Мы скоро приедем домой. Правда, мам? Скажи!
— Приедем, приедем. Иди чайник ставь.
Дочка из комнаты выбежала, а Настя на постели села, и совсем другим тоном поинтересовалась:
— Так что?
— Насть, он со мной не откровенничает! Вот что вижу, то тебе и говорю. Уезжает рано, приезжает поздно.
У неё вырвался вздох.
— У него сложное дело.
— Конечно. Дело у него…
— На что ты намекаешь?
— Ни на что, я просто злюсь. Вот как можно быть таким раздолбаем?
На это Насте ответить было нечего, сама не понимала. А Лида следом поинтересовалась:
— А у тебя как дела?
— Довольно странно.
— Что это значит? С квартирой проблемы?
— Да нет, с квартирой всё нормально. Просто я столько старых знакомых встретила, о ком уже давно и не думала. Всё настолько изменилось за десять лет.
— А ты чего ждала? На малой родине всегда так, поэтому я и не езжу к своим родственникам. Ничего там хорошего нет, только шёпот за спиной. Ведь ни один не порадуется, в глаза улыбаются, а потом косточки перемывать начнут. Это загрязняет ауру.
Настя рассмеялась.
— Вот про ауру я как-то не подумала, когда сюда ехала.
— Зря, между прочим. И кого ты там встретила? Подружек закадычных?
— Одну, — призналась Настя.
— А первую любовь? Вторую, третью?
— С ума, что ли, сошла? Я была приличной девушкой.
— В каком смысле?
— Никаких вторых и третьих.
— Боже мой. Оказывается, я была неприличной. Чего только про себя не узнаешь.
— Как дела в магазине? — опомнилась Настя. — С Хшояном что решила?
Лида тут же принялась жаловаться на чрезмерное тщеславие некоторых авторов, призналась, что поругалась с их самым энергичным клиентом, но, в итоге, они смогли найти компромисс, и завтра как раз состоится очередная встреча Аркадия Хшояна с преданными читателями.
— А в остальном, всё хорошо, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо, — пропела Лида в трубку, и Настя её похвалила, пообещав, что не задержится дольше, чем это необходимо. Правда, не призналась подруге, что не знает, что будет делать, когда придёт время возвращаться в Москву. На данный момент она боялась возвращения домой.
Когда она вошла на кухню, Вика занималась тем, что нарезала бутерброды. Очень старалась, увлеклась, нарезала сыр, а потом придирчиво разглядывала каждый кусок. Выходило у неё не слишком красиво и аккуратно, видно, девочка сама это понимала и была собой недовольна. Чайник возбуждённо похрюкивал на газу, закипая, Настя подошла и выключила его. Потом посмотрела на тарелку, на которой были разложены бутерброды.
— Стараешься? — поинтересовалась она у дочки.
Вика кивнула.
— Хорошо. Только не переборщи. Куда нам столько бутербродов?
— Дядя Федя съест.
— Думаю, он ещё спит. Он просыпается к обеду, ты же знаешь.
— А мы в холодильник поставим. Папа говорит, что у меня получаются самые лучшие бутерброды в мире!
Настя поневоле улыбнулась.
— Папа в этом толк знает, — не стала она спорить.
— Скорее бы он уже приехал, — пожаловалась Вика. Положила кусок сыра на последний свободный кусок нарезного батона, и отложила нож, улыбнулась, глядя на дело рук своих.
Лер на самом деле явился после обеда и не стал спорить, когда ему принесли тарелку с оставшимися после завтрака бутербродами, всё съел, чем безмерно порадовал Вику. Настолько, что следующим утром она снова взялась сама готовить завтрак. Настя не спорила, видя, что дочке это нравится, к тому же, теперь была уверена, что ничего не пропадёт. Федя Лер, как пятнадцатилетний подросток, постоянно хотел есть, и то, чем потчевала его девятилетняя девочка, кажется, вполне пришлось ему по вкусу. Он заходил к ним каждый день, но к Насте с разговорами особо не приставал, смотрел с Викой телевизор и выслушивал все её детские секреты.
— Ты будешь хорошим папой, Федь, — сказала однажды Настя. — Странно, что у тебя до сих пор нет детей.
