Бурбон и секреты - Виктория Уайлдер
Когда она упирает руки в бёдра и слегка подпрыгивает так, что кисточки на сердечках начинают кружиться, толпа сходит с ума — все до единого хлопают, улюлюкают и свистят.
Сотни глаз смотрят на мою девочку, но это все, что они получат. Шоу. Фантазию. Это и близко не сравнится с настоящим наслаждением — поклоняться этой женщине, чувствовать, как я ее возбуждаю, как отдаю её телу всё, чего оно требует.
Она улыбается мне в губы.
— Ты не должен был оказаться таким.
— Каким? Великолепным в постели? — Я смеюсь, пытаясь пошутить. — Значит, моя репутация подводит меня.
Она скользит кончиками пальцев по моему подбородку.
— Я кое-что слышала в туалете в «Bottom of the Barrel» и на родео… о распутном отце-одиночке.
— Очень кстати, — я морщусь, лениво проводя пальцами по ее коже. — В Фиаско все время о чем-то болтают. Пусть уж это будет про секс и случайные связи. Лучше, чем про несчастного, одинокого вдовца.
Она поднимает голову, опираясь на локоть.
— С распутством я могу справиться. Но это... — Она вглядывается в мое лицо и опускает взгляд к груди. — Ты не должен был быть веселым и милым. И ты определенно не должен был быть сексуальнее, чем уже выглядел. И это не должно было ощущаться...
Моя шея нагревается, а в груди возникает тяжесть.
— Как ощущаться, Персик? — Я хочу, чтобы она сказала больше. Мне нужно, чтобы она произнесла это, потому что если я ошибаюсь и для нее это просто приятное времяпрепровождение...
Но она избавляет меня от сомнений и говорит:
— Это не должно ощущаться так правильно. Мы не должны чувствовать себя вместе так правильно.
Меня охватывает облегчение. Услышав от нее это признание, я чувствую, что у нас появился новый секрет, который я хочу сохранить, потому что он особенный и предназначен только для нас.
— Мммм, — бормочу я, позволяя этим словам просочиться внутрь и унять беспокойство. Наконец-то я рядом с той, с кем должен быть. — Может, и не должно, учитывая, как всё началось, но я не думаю, что это может помешать нам жить дальше так, как мы захотим. — Когда я провожу кончиками пальцев по изгибу ее груди, она улыбается и издает легкий, удовлетворенный стон.
— Ты опасен, Фокс, — говорит она с ленивой улыбкой. Мне нравится, как она это произносит. Как будто это я задаю тон во всем этом, хотя на самом деле это делает она. Она ведет себя так, будто ей нечего бояться. Я понимаю, что имели в виду мои дочери, когда говорили, что им нравится, как она с ними разговаривает. Она кажется честной и настоящей. Во всем, что она делает, чувствуется забота и тепло. — Твоя улыбка и вот эти ямочки, — она проводит пальцем по одной из них, — это твое секретное оружие, потому что благодаря им ты кажешься милым.
— Я такой и есть.
Она игнорирует мое замечание, но уголки её губ всё же подрагивают. Я поворачиваю голову и хватаю ее палец зубами, отчего она смеется.
— Видишь? Опасный.
Я закрываю глаза, когда она проводит пальцами по линии роста моих волос, и мне становится так хорошо, что я могу думать только об одном — я хочу больше таких моментов.
Вздохнув, она оглядывает квартиру над «Midnight Proof». Хэдли отдала мне ключ и сказала, чтобы я повеселился сегодня вечером. Это отличная студия, здесь все сделано по высшему разряду, роскошно, потому что это Хэдли. Она оставила нам записку и тюбик смазки:
На всякий случай... приятного секса, влюбленные!
— Слава богу, что есть Хэдли и это место, — говорю я. — Не думаю, что я смог бы дождаться возвращения домой после твоего сегодняшнего выступления.
Она проводит пальцами по моей груди и с любопытством смотрит на меня.
— Вы всегда были только друзьями?
Удивительно, что она не спросила раньше.
— Просто друзьями — между нами ничего не было. Сначала она стала частью нашей семьи, а где-то по пути превратилась в мою лучшую подругу. Мы любим друг друга, но это та же любовь, которую я испытываю к своим братьям. Я знаю, что это относится и к ней. — В истории Хэдли есть еще много интересного, но я позволю ей самой когда-нибудь рассказать об этом Фэй, если она захочет.
Она кивает мне, улыбаясь.
— Она стала мне хорошей подругой, когда я вернулась. Я понимаю, почему ты считаешь ее семьей.
Слегка приподнявшись, Фэй проводит пальцами по моей шее и груди.
— Это приятно. Продолжай, — говорю я, приоткрывая глаза, чтобы понаблюдать за ней. Уголки ее губ подрагивают, и она проводит пальцами ниже по животу, пока не замечает, что я уже снова твердый.
— Я думала, тебе уже почти сорок, Фокс?
— Еще нет, Персик. — Я приподнимаю голову, мрачно усмехаясь. — С таким комментарием ты просто напрашиваешься, чтобы я тебя отшлепал.
Она отвечает той самой дьявольской улыбкой, переворачивается на живот и выгибает спину так, что грудь упирается в подлокотник дивана, а её идеальная попка поднимается вверх. Ее грудь трется о кожу, мне хочется пометить каждый дюйм упругих бедер и соблазнительных изгибов. Она смотрит на меня — возбуждённая и готовая выполнить все, что я скажу.
Приподнявшись, я впиваюсь зубами в ее ягодицу, отчего она вскрикивает и дразняще покачивает бёдрами, прося ещё.
Я шлепаю по тому же месту, а затем растираю. Стиснув зубы, я говорю:
— Твое тело чертовски сексуальное. Но этот рот... — я встаю перед диваном, проводя большим пальцем по её нижней губе. — Я столько раз фантазировал об этом рте. Открой. Высуни язык.
И, черт возьми, она делает это без колебаний.
Я провожу головкой члена по ее языку. Один. Два. Три раза, затем медленно проталкиваюсь глубже. Выхожу и провожу по губам, пока её глаза смотрят на меня — полные готовности принять всё. Снова, один, два, три раза, мой член становится мокрым и скользким.
— А теперь обхвати меня этими красивыми губами, — едва слышно выдыхаю я, потому что она уже делает это, до того, как слова успевают слететь с языка. Вытаскивая член, я провожу им по ее губам, и меня пробирает дрожь. — Держи свою попку приподнятой для меня, малышка.
Она издаёт приглушённый стон вокруг моего члена.
— Тебе нравится, когда я так тебя называю? — Малышка. Но вместо того, чтобы дать ей возможность ответить, я вхожу глубже,
