Позволь мне любить тебя - Бриттни Шахин
Офис ФБР находился в Нижнем Манхэттене, между Трайбекой и Чайнатауном, так что мы были ближе к моему дому, чем ко второму дому моих родителей у Центрального парка.
У меня были все намерения уехать сегодня с Марией и предоставить моим братьям и Хадсону разбираться с последствиями, потому что я доверял им в этом. Но перед отъездом мне нужно было увидеться с семьей, особенно с Иззи.
Я не мог уехать из Нью-Йорка, не убедившись, что она знает, что я ее люблю.
Может быть, это было чувство вины за то, что Мария стала свидетелем того, как я убивал людей в четверг, но во время поездки в Челси в моем нутре зародилось плохое предчувствие.
Объятия родных, которые встретили меня дома, не ослабили тугой узел в моем животе, который продолжал сжиматься без жалости. Не помогли и обещания Марии, что с ней все будет хорошо.
— Что случилось? — спросил Алессандро, прочитав мои мысли.
Я бросил взгляд на Марию, стоявшую рядом со мной, и она, наклонив подбородок, посмотрела на меня. Ее обеспокоенные карие глаза обезоружили меня, и я решил, что не могу поделиться с ней тем, что у меня на душе. Ей не нужен был лишний стресс.
— Я в порядке, — соврал я. — Но мы можем поговорить в моем кабинете? — Я сосредоточился на Константине и Хадсоне. Я сжал руку Марии, давая ей понять, что все будет хорошо. Надеюсь. Она ответила на мой взгляд мягким кивком, и я отпустил ее, чтобы присоединиться к братьям и Хадсону.
— Что происходит? — Константин сразу перешел к делу, опершись бедром на мой стол, а я подошел к камину и положил руку на камин. — Агент Ли сказал тебе что-то такое, о чем нам следует беспокоиться и что ты не хотел говорить при Марии по дороге сюда?
— Нет, дело не в этом. — Я положил свободную руку на грудь, так как боль в животе отдавалась в груди. — Мне кажется, что я что-то упускаю.
— Алиса держала нас за яйца, и мы не знали об этом, пока не стало слишком поздно, — ответил Константин, и я посмотрел на Алессандро и Хадсона, устроившихся на кожаном диване.
— То, что ты испытываешь, — это тревога, — заговорил Алессандро, и я не был уверен, он шутит или говорит всерьез. — Может быть, чувство вины. Это нормально. Ты всю неделю был на взводе, и мы не раз оказывались в неведении.
— Ты думаешь, это все? — Я хотел, чтобы он был прав. Боже, как же мне хотелось. — Больше никаких неувязок?
Хадсон поймал мой взгляд и серьезно посмотрел на меня.
— Если у тебя есть опасения, то я еще раз все проверю и поговорю с агентом Ли. У него все еще есть люди, которые копаются в вещах Алисы, и он пытается заставить больше ее людей дать показания.
— Спасибо. — Я кивнул, и он, не теряя времени, поднялся на ноги и вышел из комнаты.
Когда дверь захлопнулась, я отошел от камина и посмотрел на своих братьев, оба уже стояли на ногах, изучая меня.
Алессандро наклонил голову.
— Ты сомневаешься, не слишком ли ты опасен для Марии, верно?
Нет, я не думаю, что это так.
Константин подался вперед, ища мой взгляд.
— Не стоит отказываться от такой любви, как у вас двоих, из-за страха. — Он сократил расстояние между нами и схватил меня за плечо. — Теперь она знает, как рискованно быть с Коста. И да, наша семья должна быть неприкасаемой после всего, что произошло, но нет, в жизни нет гарантий. — Он всегда говорил мне все прямо. Без прикрас, и я это ценил. — Ты не сможешь защитить ее от всего, ты ведь знаешь это?
— Но я хочу, — прохрипел я, мой желудок все еще скручивало, словно раскаленные обломки металла впились в него.
— Тогда, — сказал Алессандро, придвигаясь ближе, — твое присутствие в ее жизни делает ее шансы на безопасность гораздо больше, чем если бы тебя не было. Потому что ты будешь рядом, чтобы присматривать за ней.
— Он прав, — сказал Константин. — И ты знаешь, как мне больно это признавать.
На губах Алессандро появилась маленькая, удивленная улыбка, но прежде чем он успел придумать умный ответ, Иззи открыла дверь и просунула голову внутрь, а Константин отпустил меня и встретился с ней взглядом.
— Эй ты. — Я жестом пригласил ее войти.
— Мы можем поговорить? — спросила она, глядя на меня.
Константин и Алессандро бросили на меня быстрый взгляд, прося не быть тупицей в отношении Марии, и я кивнул в знак обещания, и они ушли.
Когда мы остались одни, только тогда я заметил, что у нее в руках папка, и она сказала тоненьким голоском:
— Я подумала, что ты захочешь это прочитать. Это первоначальный вариант Бьянки. Отличается от того, что было опубликовано, как день и ночь.
Я замолчал, уставившись на папку, не зная, что сказать или подумать. Тревожное чувство в моем желудке удвоилось при виде этого.
— Могу я кое в чем признаться? — прошептала она, и я поднял на нее глаза, не зная, куда заведет этот разговор. — Когда росла, я всегда завидовала вашим отношениям. Вы были близнецами, и я чувствовала себя обделенной. А после ее смерти ты как будто даже не смотрел на меня. И это было больно… очень больно, если честно.
Ее слова выбили воздух из моих легких.
— Иззи.
Она подняла ладонь, прося разрешения продолжить, и я нерешительно кивнул.
— Я похожа на нее, — мягко сказала она. — И, хотя у нас разные характеры, я понимаю, как это тяжело… потому что иногда мне больно смотреть в зеркало. — Слезы наполнили ее глаза. — Это чертовски больно.
Я рванулся вперед, страстно желая добраться до нее. Чтобы облегчить ее боль. Но она продолжала держать руку вытянутой, прося дать ей закончить, и я постарался сдержаться и уважать это.
— Но я также хочу чувствовать себя ближе к ней. И если я изменю себя и то, кем я являюсь, я боюсь, что начну забывать ее. Потеряю ее навсегда. — Она фыркнула. — Но она ушла, а ты нет, и я…
— Черт. — Я не смог больше сдерживаться и прижал сестру к себе, а она уронила папку. Я прижал ее голову к своей груди и крепко обнял. — Мне так жаль. Мне чертовски жаль. — Я подождал, пока ее прерывистый всхлип затихнет, и добавил: — Ты действительно похожа на нее. Но я также вижу тебя такой, какая ты есть. И я горжусь тем, какой женщиной ты стала, и она бы тоже гордилась.
