Реквием по любви. Грехи отцов - Людмила Сладкова
И таким же необузданным, как она сама. На ее красноречии не сказывался даже тот факт, что находились они сейчас далеко не одни. Что буквально по пятам за ними следовали три здоровенных мужика, обладающих отменным слухом и следящих за каждым их движением. Бросив мимолетный взгляд через плечо, дабы убедиться в «чужом» присутствии, Лиза обреченно вздохнула. Тотальный контроль, будь он неладен. Так уж вышло, что их не отпустили в сопровождении одного Верещагина. Решив перестраховаться, дядя Боря дал ему в помощь надежного человека из своей личной охраны. Для пущей надежности к ним присоединился и начальник службы безопасности Аркадия Михайловича. Первый мужчина представился Григорием и особым дружелюбием не отличался. Он вообще молчал.
А последнего Лиза знала, как Валентина Кузнецова – человека серьезного, но весьма и весьма приветливого. Вот и сейчас, перехватив ее смущенный взгляд, он ободряюще улыбнулся и шутливо подмигнул ей в ответ.
Просто улыбка. Ничего более. Но на душе от нее внезапно стало чуточку легче. Спокойнее. Светлее. Делая над собой усилие, Лиза попыталась расслабиться. Хоть самую малость. Хоть на крохотный миг. И в этот самый момент недовольный голос Сони вернул ее к реальности:
— Скажи, ну разве я не права?
Признаться, что последние несколько минут совершенно не слушала подругу, и обидеть этим ее еще сильнее Лиза не могла.
А потому буркнула машинально первое, что на ум пришло:
— Конечно, права!
— Тогда поговори с ним! — с нотками мольбы в голосе заканючила Алмазова. — Пожалуйста. Может, он хоть тебя послушает! Может… одумается?
Замявшись на секунду, Лиза уточнила, осторожно подбирая слова:
— Кто… послушает?
— Что значит «кто»? — раздраженно фыркнула Соня. — Человек, возомнивший себя вершителем судеб! Извини, но после сегодняшнего назвать его отцом у меня язык не поворачивается. Просто уму непостижимо! Он правда думает, что может распоряжаться мной, как вещью? Что я безропотно подчинюсь его воле, брошу любимого мужчину и уеду? Черт знает куда? Черт знает на сколько? И… прости, Рыжик, но… черт знает с кем? Серьезно?
Лиза невольно улыбнулась. Уж кто-кто, а она знала наверняка, что это маловероятно. Соня и «безропотно» – понятия несовместимые. Абсолютно.
— Ну ничего! — продолжала возмущаться Алмазова, ускорив шаг, сама того не замечая. — Сейчас приедет Гордеев, и мы…
Она резко остановилась, умолкнув прямо на середине фразы. А после уставилась на Лизу повлажневшим взглядом. Ее губы заметно задрожали.
— Погоди! — тихий чувственный шепот. Горький. Отчаянный. — Погоди!
— В чем дело? Тебе плохо?
Отрицательное покачивание головой, и все такое же тихое:
— Как я могла упустить из вида… отец ведь ясно сказал, что…
— Что?
— Ты уезжаешь? — глаза Сони наполнились слезами. — Уезжаешь?
Тошнота подкатила к горлу. В собственных глазах защипало.
В голове было столько разных мыслей. Столько правильных слов.
Но… чем сильнее ускорялся ее пульс, тем меньше их оставалось.
В итоге, превозмогая неловкость, Лиза проскрипела чужим голосом:
— Так нужно!
Соня не спускала с нее глаз. Ни на миг не отводила свои карие омуты.
Наконец, шумно сглотнув, она вновь повторила немного заторможенно:
— Уезжаешь?
— Мне придется…
— На сколько?
— Понятия не имею.
— На сколько, Лиза?
— Я не знаю!
— Как же так? — Соня сморгнула набежавшие слезы. — Мы… никогда прежде не разлучались! Это… не может быть правдой. Этого не может происходить с нами! Это какой-то дурной сон. Я… я… не хочу! Я не смогу без тебя! Я…
Поддавшись порыву, Лиза крепко обняла ее, вынуждая резко замолчать.
И выдохнуть. В ответ подруга тихонько всхлипнула и прильнула к ней так плотно, что теперь обе они ощущали вконец остервенелое сердцебиение друг друга. И обоюдную предательскую дрожь во всем теле.
— Мне тоже страшно, — призналась Лиза тихим шепотом. — Но одно я знаю наверняка: никто и никогда не разлучит нас, если мы сами этого не захотим! То, что происходит сейчас – вынужденная мера. Временная. В конечном итоге все у нас будет хорошо. Слышишь?
Алмазова смиренно кивнула. А спустя секунду так же тихо произнесла:
— Ты будто прощаешься со мной!
— Не говори ерунды!
— При одной лишь мысли об этом кровь в венах стынет…
— Вот и не забивай голову подобными мыслями.
— Лиза?
— М-м-м?
— Поклянись, что вернешься!
— Ну сама подумай, куда я денусь?
— Вообще-то, у тебя много вариантов!
— Соня… я клянусь!
Лишь после этих слов она немного успокоилась. Расслабилась.
И даже улыбнулась сквозь слезы. А потом отстранилась, насухо вытерла свое лицо, схватила Лизу под локоть и решительно поволокла вперед со словами:
— Идем! Хочу поскорее оказаться рядом с хозяином моих оргазмов!
— Господи, Соня! — шикнула на нее Лиза, смутившись до крайности. Ибо мужская компания за их спинами никуда не исчезла. Просто временно остановилась в паре метров от них. — Ты чего? Мы же не одни!
— Ой, я тебя умоляю! — возвела очи к небу подруга. — Все и так это знают!
Следующие десять минут пролетели незаметно. Девушки болтали обо всем и одновременно ни о чем. Погода стояла потрясающая. А прогулка на свежем воздухе отлично бодрила и поднимала настроение. Они удалились от деревни более чем на полтора километра и были теперь фактически наедине с природой. В какой-то момент, выбившись из сил, Алмазова начала канючить и ругать Алексея за медлительность. Так продолжалось до тех пор, пока на горизонте не появился черный автомобиль. Однако, чем меньше расстояния оставалось между ними и транспортным средством, тем яснее становилось – это не внедорожник Гордеева. Навстречу им мчался кто-то другой. И мчался очень быстро. Заметив это, Даня решил перестраховаться.
— Так, красавицы! — велел строго. — Встаньте-ка вы за нас! На всякий случай…
Одобрили его идею и Григорий, и Валентин. Мужчины фактически отгородили их с Соней от дороги собственными телами. Завидев их развеселую компанию, водитель автомобиля сбавил скорость. А поравнявшись с ними, и вовсе остановился, опуская стекло со своей стороны.
— Ба, какие люди! — в воцарившейся тишине громовыми раскатами прозвучал его голос. Прокуренный. Скрипучий. И знакомый до дрожи в коленях.
Спустя пару ударов взбесившегося сердца она поняла, кому он принадлежит.
Сергей Соколовский. Отец Пашки и Вики. Или просто… Шмель. Лиза замерла, с ужасом разглядывая собственную руку, сплошь покрывшуюся крупными мурашками. Каждый волосок
