Испорченный... Книга 2 - Екатерина Юдина
— Помпей… мне надо принять таблетку от беременности. — в панике прошептала я, но вместо ответа почувствовала, как его ладонь жадно погладила мою спину, загибая еще ниже. — Черт, ты…
Я дернулась, но его захват был просто смертельно стальным. Сознание мутило от наших запахов и от дикого запаха альфы. Я поняла, что случилось то, о чем он предупреждал и я подозревала. Он прошел точку невозврата. И окончательно перестал себя контролировать во время гона.
Мое тело безумно болело от множества укусов и синяков от его жестких пальцев. Я была обессилена. Но и вырваться не могла. Кажется, гон Помпея обычно шел около недели. Осознав эту мысль, я почувствовала ужас.
— Эйдан… — позвала я его по имени, но тут же застонала, как только он проник в меня, прижимая грудью к кровати.
Глава 29 Успокойся
Рванный вдох и острая дрожь, пробежавшая по коже будоражащим, диким покалыванием. Сплетенная с жаром и пронзаемая тяжелым, протяжным нытьем, окутывающим каждый миллиметр моего тела. Слишком сильным и путающим остатки моих мыслей, которые и без того уже разрывались на части и пылали огнем.
Каждое движение Помпея, как разряд тока и вместе с этим раскат грома. Как нечто такое, от чего я содрогалась, задыхалась и с трудом сдерживала стоны. Чувствуя его настолько глубоко, сжималась и, растерянная, терялась в совершенно новых, непонятных ощущениях. Проклятье, боялась их, из-за чего ладонями упиралась в обнаженный, до невозможности горячий торс альфы и короткими ногтями отчаянно царапала смуглую кожу. Раз за разом оставляя алые, болезненные отметки.
Положив свои огромные, грубые ладони мне на талию, он сжал ее и немного приподнял. Сделал новое движение. Еще более глубокое, чем раньше. Болезненное, жаркое, истязающее. Для меня — переходящее любую грань. Окончательно забирающее мое дыхание.
— Эйдан… — опять сорвалось с моих губ. Очень тихое и прерывистое, но, посмотрев в его глаза, я поняла — он бы не услышал меня, даже если бы я кричала. Желтые, затуманенные глаза альфы говорили о полном срыве всего человеческого, что было в нем и умом я понимала, что Помпей сейчас ничто иное, как животное переполненное необузданными инстинктами, но все равно, внутренне содрогнувшись, я положила ладони на его шею, после чего на надрыве сказала: — Помпей, проклятье, очнись! Ты… меня слышишь?..
Окончание моего вопроса утонуло в громком стоне, от того, что Помпей сделал новое, жесткое и до невозможности глубокое движение. После него будто срываясь и начиная вколачиваться в меня. Сжимая мои запястья и прижимая их к кровати над моей головой. Удерживая меня в одном положении и беря так, что я уже была не в состоянии не только дышать, но и вообще соображать.
— Помпей… Очнись… — практически жалобно и пытаясь вырваться, но получалось настолько вяло, что мысленно я сама себя проклинала. Вот только, тело слишком сильно сковывало жаром и, черт раздери, каждое движение давалось с невыносимым трудом. Тут хотя бы напор альфы выдержать и не сойти с ума.
Отпуская мои руки, он одной рукой оперся об кровать, а вторую положил мне на живот. Опалил даже этим мимолетным прикосновением, тут же поднимаясь выше. Ладонью сжимая грудь и, вместе с этим наклоняясь к моей шее. Не целуя ее, а скорее истязая. Проводя языком по ключице и до покраснения, боли сжимая попу. Вновь приподнимая, а потом вовсе переворачивая на живот. Не позволяя даже выдохнуть и вновь накрывая собой. Опять входя в меня одним движением и продолжая брать в диком, безумном темпе.
Если бы я была в состоянии, я бы прокляла Помпея. Какое же он животное.
В таком состоянии он не просто пугал. Скорее, доводил до ужаса. Истошной внутренней паники, ведь, оказавшись один на один с чудовищем, в его руках и полной власти, трудно остаться в здравом разуме. Меня даже не спасало понимание того, что я знала его чуть ли не с самого детства, ведь тот Помпей, которым он был сейчас, для меня являлся непонятным и неизвестным. Словно бы совершенно другим человеком.
И такого Эйдана я знать не хотела.
Ведь нахождение с ним один на один подобно аду, в котором я сгорала. И мне совершенно не хотелось думать о том, что в какой-то степени я даже этого хотела, ведь на самом деле это была не я, а моя омежья сущность, которая тянулась к этому альфе. Текла и жаждала каждого его проникновения. В близости с ним раскрывалась и становилась податливой. Подчиненной им.
Помпей опять вышел из меня и уже в следующее мгновение поставил на колени. При этом положил руку на плечо и, надавив на него, заставил прогнуться и, наклонившись, лбом прикоснуться к простыне. Мне не хотелось думать о том, что он сейчас управлял мной, как куклой. Мне вообще не хотелось думать, ведь по большей степени я сейчас захлебывалась в новых и чрезмерно сильных ощущениях, которые взъерошивали мысли. Уносили в сторону, будто вовсе в другую вселенную.
Я опять терялась. Горела от ощущения сильного распирания и наполненности. От чувства жесткого, глубокого и грубого скольжения во мне. Внизу живота все искрилось и сжигалось, а тело ломило, словно в лихорадке. Я даже не поняла того, как подошла к грани, но, переходя ее, впала в вакуум, в котором так же запарила словно в буре, пронзаемая искрами и иглами, а, когда все это поутихло, обмякла. В теле посилилась сильная тяжесть и вялость. Та, после которой хотелось просто лечь и, возможно, забываясь отключиться. Вот только альфа не отпускал.
Я упускала счет времени и не понимала, когда же Помпей наконец-то угомонится, а ощущая то, что внутри после очередного толчка стало влажно и его член начал набухать, сильно завозилась.
— Нет… Черт… Ты кончил в меня, — я отчаянно и зло несколько раз ударила в его плечо, но альфу это не остановило. Он прижал к себе и уложил на кровать, наклоняясь губами к плечу и начиная его целовать.
Вдох. Еще один. И за ним шумный выдох. Я попыталась успокоиться, но получалось паршиво.
— Отпусти. Мне срочно нужно выпить противозачаточные, — я попыталась оттолкнуть его, но желтые, звериные глаза говорили о том, что разговаривать с Помпеем бесполезно. Черт, я впервые видела его таким. Обычно, даже будучи в таком состоянии, он все равно оставался на грани человечности. Мог хотя бы разговаривать, из-за чего я и сейчас пыталась хоть как-то
