48 минут, чтобы забыть. Фантом (СИ) - Побединская Виктория

Мы приходим к клубу слишком рано, поэтому усаживаемся втроем на лавочку, откуда видно океан, и я позволяю себе наконец скинуть туфли.

— Туманный Альбион или город Ангелов? — спрашиваю я, глядя на садящееся солнце.

— Сложный выбор, — качает головой Арт. — Признаться, я скучаю по рыбе с картошкой, но зато здесь в Маке кладут в бургер больше соленых огурцов.

— Действительно, так просто и не скажешь.

Последние солнечные лучи разливаются по небу розовым. Будет ветер.

— Напоминает день приезда, правда? — спрашивает Шон.

Я киваю.

Точно такой же закат мы встречали вместе, сидя на капоте арендованной машины, в нескольких милях от аэропорта. Наблюдая за тем, как самолеты взлетали и садились в темнеющем небе.

К моменту приземления в Штатах, все эмоции во мне просто закончились. За те две недели, что мы с Шоном и Рей ждали Артура я успела узнать их все: гнев, боль, отчаяние, скорбь, ярость, смирение и, наконец, безразличие. Как-будто кто-то выключил свет внутри, и все живое умерло.

Шон с Рейвен куда-то ушли, а я все лежала, глядя в небо, пока солнце не скрылось. Я не хотела, чтобы оно больше вставало. Внутри меня было так же темно.

— Идем? — раздался голос Артура.

— Куда? — едва слышно спросила я. Впереди ждала целая жизнь, только она мне не была нужна вовсе.

— Не знаю, — пожал плечами Кавано. — Нужно ведь с чего-то начинать. Как насчет того, чтобы поесть?

С этими словами родилась наша новая жизнь.

Удивительно, но я привыкла. Первые несколько месяцев каждый день просыпалась от кошмаров — убегая по залитым белым светом коридорам лаборатории, постоянно теряя кого-то из парней, но в один день и жуткие сны иссякли. Потом я перестала озираться по сторонам. Затем и воспоминания начали меркнуть.

Чем больше проходит времени, тем больше я боюсь забыть. Забыть не так, как тогда, в лаборатории. Время иногда страшнее людей в белых халатах. Оно стирает из памяти фрагменты медленно, как прибывающая волна, что методично точит морской берег, по крупицам унося с собой частички прошлого.

Я ставлю ей заслоны. Выстраиваю в разуме баррикады, не давая пробиться сквозь защитные стены. Каждый раз воскрешаю в мельчайших деталях подробности, но даже самые крепкие бастионы когда-нибудь падают под давлением вечности.

Ведь все заканчивается. Не хочется верить, что и любовь.

К этому я пока не готова.

Из раздумий меня вырывает незнакомый голос:

— Хозяйка книжного сказала, если смотреть по карте, это здесь.

Звонкий, разносящийся по пустой площади. Еще не взрослого мужчины, но уже и не ребенка. Ломающийся на высоких нотах, немного скрипучий, но забавный. Мы втроём оборачиваемся.

К ступенькам перед клубом словно смерч вылетает мальчишка в кожаной куртке и военных ботинках. Практически таких же, какие я видела много раз. В его руках книга и я не могу отрицать, как сильно он напоминает парня на ее обложке.

Он останавливается, широко расставив ноги в стороны, глядя вперед — прямо перед собой, а у меня внутри отчаянно бьется: «Неужели это действительно он?»

Не тратя время на надевание туфель, я босиком кидаюсь навстречу. На секунду взгляд мальчишки опускается на оборотную сторону книги. Прямо туда, где в левом углу напечатано мое лицо. А потом он ошарашенно произносит:

— Девушка с картины…

— Финн Кормак Макмюррей?..

Лишь бы он не был сном или плодом воображения.

Но нет, я помню его лицо сердечком пусть и заметно повзрослевшее, пронзительный взгляд темных глаз и родинку над губой. Это точно он.

— Боже мой, откуда ты здесь? — восклицаю я, протягиваю к нему руку, как вдруг издалека слышится недовольное ворчание:

— Клянусь, Финн, я отправлю тебя обратно! И тогда даже Эдмундс покажется тебе сказкой!

И чувствую, что сейчас упаду.

Словно я вся — восковая свеча, брошенная в горящее пламя. Я закрываю глаза, боясь открыть их снова. Поэтому что лишь так могу видеть его. Сквозь темноту закрытых век. Его ледяные глаза с черным ободком. Я знаю, как они хмурятся, как хитро улыбаются, замыслив очередную пакость, как щурятся на солнце и распахиваются от внезапного поцелуя. Таких глаз нет больше ни у кого.

Сколько раз я принимала желаемое за действительное. Случайно уловив в толпе похожий силуэт, услышав знакомые интонации. Едва удерживая вырывающееся из-за очередного промаха сердце, которое разбивалось снова и снова.

Я чувствую, что больше не смогу его собрать. Просто не хватит сил.

— Мисс, с вами все в порядке?

Финн дотрагивается до моей руки. Я киваю. Мне необходима лишь пара секунд, чтобы вдохнуть и найти смелость. Но он не дает мне передышки, принимаясь тараторить:

— Я же говорил, что это все правда. Я же говорил! И в этой книге моё имя!

Откуда-то позади к нам подлетают Шон и Артур. Чьи-то руки на секунду обхватывают меня за плечи, прижимая крепко. Книга, что держал Финн, оказывается в моей ладони. Чьи-то губы шепчут на ухо: «Не забывай дышать, Ви», а потом Арт, подхватывая радостный бубнеж парня, уводит его куда-то в сторону:

— Ты когда-нибудь сидел за рулем Импалы семьдесят третьего года, пацан?

Голоса удаляются все дальше.

— О, ты считай жизни не видел. Идем, покажу.

И становится тихо.

Я остаюсь одна. Босиком. Посреди залитой закатным солнцем площади.

Из-за угла стоящего особняком здания клуба, выходит парень. Выходит, озираясь по сторонам. Ищет кого-то. Соленый бриз ерошит темную копну волос. Острые плечи обтянуты черной тканью расстегнутой рубашки, из-под которой видна такая же черная, как его ботинки, джинсы и волосы, майка. Он все тот же. Только стрижка короче, и она придает его лицу новую, незнакомую брутальность.

— Простите, вы тут не видели…

Боясь моргнуть даже, я шепчу:

— Ник…

Он подходит ближе. Прищуривается, словно присматриваясь. Смотрит долго, изучая каждый сантиметр моего лица — и от этого взгляда сердце бьется с каждой секундой чаще, потому что передо мной иной Ник. И мне уже не нужно задавать вопрос, помнит ли он.

Я вижу ответ в его глазах.

И это больно.

«Потому что ты все еще любишь его», — подсказывает сердце.

Я не стремилась его полюбить, не мечтала о таком, как он. Просто в один день поняла, что проиграла. Себе, своему сердцу, судьбе, этому парню. Мне надоело с ним бороться.

Я протягиваю ему книгу Финна и на секунду его ладонь накрывает мои пальцы. Он опускает взгляд вниз и убирает руку. А мне хочется вновь его коснуться.

— Я извиняюсь, этот мальчишка, он… — Ник медленно качает головой, словно сам не может поверить в то, что собирается произнести. — …Он, кажется, прав оказался.

Я с шумом втягиваю воздух. Кажется, стоит сделать лишнее движение, и все разрушится.

— Книга, в которой нет ни одного клише и одновременно они все, — читает Ник посвящение на обратной стороне обложки. Я знаю, что написано дальше и благодарна за то, что он не озвучивает этого. «Тому, кто не оставил мне шанса не полюбить его. Пожалуйста, помни…»

Столько раз я представляла нашу встречу, но так и не придумала для этих слов ни одного разумного объяснения. Прошлому Нику оно бы не понадобилось. А чего ждать от этого, я и сама не знаю.

— Ты читал? — спрашиваю я, ненароком продолжая его разглядывать. В тех местах где был пирсинг, в мочке уха и под губой остались едва заметные белые точки. Напоминание о прошлом.

Ник кивает.

— Я не знаю, что сказать, — отвечает он, и вдруг я замечаю на его губах знакомый насмешливый изгиб. — Разве что, ты и правда выглядишь как морковка, — и смотрит так, что ноет в груди.

Его губы растягиваются в улыбке.

— Что?

Ник поднимает голову, глядя как над кромкой океана парят чайки. Свободные. А потом ведет большим пальцем по подбородку.

Наклоняется к моему уху и шепчет:

— Я знаю, что это прозвучит как самое жуткое из всех книжных клише, но если уж ты хотела собрать их все, сейчас я должен тебя поцеловать.