Лисий капкан - Елена Попова
А потом ты пришла и показала мне то фото. Я узнал девочку с озера. Сразу. Но не смог тебе в этом признаться. Понимал, что с того самого момента я тебя потеряю навсегда. И свалил всё на брата. Да, снова досталось моему брату. Соврал тебе, что больше не общаюсь с ним, а самого изнутри выворачивало. Кидало так, что иногда сносило крышу, и я порывался всё тебе выложить, но не мог, как только представлял, что ты уйдешь. Понимал, что стану для тебя ничтожеством, но надеялся, что за это время ты успела увидеть во мне другого Сокола. Я готовился к этому дню. Готовился всё тебе рассказать. Помнишь, ты спрашивала, когда я покажу тебе картину? Я хотел показать тебе ее в тот день, когда приду сознаваться.
Конечно, я продолжал общаться с братом. Отправлял ему наши фотки. Ты ему очень понравилась. Ден мечтал с тобой познакомиться. Звал нас в гости. Я ему много рассказывал о тебе. Какая ты веселая, умная. Он спросил как-то, нет ли у тебя сестры-близняшки?
И ваше знакомство вчера состоялось. Неожиданно. После того как ты уехала, я остался в квартире. Рука не поднималась собрать вещи и оставить ключи от нашего рая соседям. А в это время Макс приехал на дачу. Ты рассказала ему о том, что я с тобой сделал. Но твой брат не знал, что у меня есть брат-близнец. Как рассказал Каштан, Макс не стал ничего выяснять. Он бросился на Дена и бил его до потери сознания. Ты знаешь, на что способен твой брат. Он не знал меры, когда наказывал обидчика сестры. Перепало всем парням, кто пытался их разнять. Пашка лежит в больнице с сотрясением, у Каштана синяк под глазом. Макс мог поубивать там всех. А должен был только меня. Все эти удары были предназначены мне, а больше всех пострадал Ден. Снова Ден, а не я. Его увезли на скорой в крайне тяжелом состоянии. Макса увезли в полицию. Вчера ночью он дал показания. И мои, и твои родители теперь знают, что я сделал с тобой ровно четыре года назад…
Не знаю, что ждет Макса. Но точно знаю, что может ждать Дениса, если ему срочно не найдут донорское сердце. Из-за сильных ударов у него случился разрыв клапана. Сейчас он на грани жизни и смерти.
Лиса, теперь настала моя очередь выручать брата.
Будь счастлива и знай: мне очень, очень жаль, я бы сделал всё, чтобы вернуть время вспять и не совершать той ошибки. Я люблю тебя и буду с тобой, пока бьется мое сердце…»
Листок выскользнул из рук.
– Что значит «настала моя очередь»?.. – прошептала я.
Выдернула иглу из вены, приподнялась и, не обращая внимания на адскую головную боль, достала из пакета картину.
Маленький рыжий лисенок, свернувшись клубком, спит на траве, а над ним огромный черный Сокол. Он укрывает лисенка крыльями.
Внизу маленькими аккуратными буквами было написано: «Сокол больше никогда не даст в обиду свою Лисичку».
Я чувствовала, что произошло что-то страшное. Руки задрожали, сердце забилось очень быстро. Во мне поселилась паника. Я вспомнила, что в коридоре была какая-то суета и крики, а потом медсестра резко выскочила из моей палаты. Там что-то случилось… Там точно что-то случилось.
Я встала с кровати и босиком вышла в коридор. В отделении никого не было, и теперь царила тишина. Прошла к лестнице. Поднялась на третий этаж в отделение реанимации. Нажала на потертые кнопки на кодовом замке. Дверь щелкнула и открылась. Я застыла в дверях, увидев в конце коридора тетю Олю, которая сидела на полу, уткнувшись головой в колени, и громко стонала. Рядом стоял отец Егора. Лицо его было словно обескровлено, взгляд застывший, в руках держал какую-то бумажку с красным пятном. Я шла к ним на ватных ногах, казалось, сделаю еще шаг – и упаду в обморок. Никогда прежде мне не было так страшно. Страшно не за себя. За Егора. Я остановилась напротив его отца. Он даже не перевел на меня взгляд. Казалось, он находился глубоко-глубоко в себе и не моргая смотрел куда-то за мои плечи.
– Где Егор? – вымолвила я.
После небольшой паузы он протянул мне бумажку с красным пятном и тихо произнес три самых страшных слова в моей жизни:
– Егора больше нет.
Еще не веря в то, что сказал его отец, дрожащими руками распечатывала бумажку. А когда увидела написанное, едва не потеряла сознание.
«Сердце для брата».
– Он взял дома мое оружие. Приехал в больницу и застрелился в туалете, – тихо добавил его отец.
* * *
Спустя два месяца
Батюшка читал молитву и окунал в купель маленького Александра. Так Алина и Макс назвали своего новорожденного сына. Мне выпала большая честь стать крестной своему маленькому племяннику. После обряда Алина укутала малыша в полотенце, Макс аккуратно взял сына на руки, поцеловал крохотное личико. Из полотенца тут же показалась маленькая ручонка, которая ловко ухватила за палец Макса.
Еще два месяца назад я и не надеялась, что Макс будет стоять здесь, под ликами святых, и держать на руках сына. Брату светил приличный срок за то, что он сделал с Денисом. Макса до суда держали под стражей, и он пропустил Сашино появление на свет. Но через три недели его неожиданно выпустили. Как оказалось, Денис написал заявление, что не имеет к нему никаких претензий. Я слышала от знакомых, что отец Дениса был в ярости от этой новости. Он хотел засадить Макса далеко и надолго.
Спросите, как жила я эти два месяца? Я не жила. Существовала. Каково это – жить с мыслью, что ты не дала сказать ни слова… Слова, которое могло изменить жизнь нескольким людям. Денис не попал бы в больницу, Макс не попал бы в тюрьму, Егору бы не пришлось становиться донором для своего брата, родители не потеряли бы сына… Мой будущий ребенок не остался бы без отца… Это всё сделала я, своими руками, когда не дала ему слова…
Много плакала, вспоминала, думала, взвешивала, убивалась горем. Спала в футболках Егора и постоянно твердила, что простила его. Между этим выхаживала Фараошу. Ему крепко досталось в той аварии: сломана задняя лапка и ушиб головы. Несколько дней он провел в ветеринарной клинике под наблюдением, но
