Та, которую я люблю (СИ) - Кальк Салма

В общем, тёща и свекровь с трудом друг друга переносили, равно как и новых членов семьи. И всё это дважды в день выливалось в уши Веронике, потому что маме нужно было кому-то выговариваться, а больше никакой помощи Вероника на данном этапе предложить ей не могла. То есть деньгами помогала по-прежнему, а приехать и купить продуктов - уже не получалось. И вот они там день-деньской выясняли – кто же сегодня будет убираться, готовить еду, ходить в магазин, гулять с маленьким Арсением. Денис вечером приходил с работы и садился за компьютер – играть или смотреть кино, это раздражало и маму, и Катерину, но применить его как-нибудь ещё у них пока не получалось. Мама помогала с внуком, но – с кучей претензий в процессе и по факту.

Вик только морщился, когда слышал краем уха очередной разговор Вероники с родственниками. И время от времени говорил – да перестань ты их уже слушать, весь же мозг съели. Ну да, как-то так. Но вроде ж не чужие.

Разом с тем Вероника с каждым днём всё яснее осознавала, что самые близкие – вот они, те, кто держит её сердце в своих руках. И лапах. Вик, Андрюша, Наташа. И Чарлик, который был очень терпелив с детьми, стоически играл с ними – мягкими лапами, без когтей!  И даже помогал укладывать спать – приходил, ложился рядом и убаюкивал мерным мурлыканьем.

К слову, намного более многочисленный клан Ледяных мозги Веронике не ел. Они звонили и спрашивали: как дела, надо ли помочь? Сначала Вероника стеснялась и говорила, что не надо, а в какой-то момент Вик услышал, взял у неё трубку и сказал – надо, вот то и это, Вероника слишком устала и не очень представляет себе ситуацию. Тогда она перестала стесняться, и жизнь немного упростилась. И в плане быта тоже, да – Нина Фёдоровна помогала с закупками, а замечательная женщина Тамара Николаевна - с уборкой.

И всегда можно было поехать в Листвянку и просто пожить там на всём готовом. Там всегда находилось, кому занять Андрюшу, и даже Наташу можно было вывести на прогулку не матери, а кому-нибудь ещё, например – деду Валентину, если он вдруг свободен.

Наташа напоминала Веронике сестрицу Катерину - та тоже была в детстве плаксивой и требовательной. Детка признавала только мать, и ещё Полину Николаевну. Та умела договориться с самым капризным младенцем, и помощь её была неоценима. Но когда Наташа была в духе, то так очаровательно улыбалась, что отец и дед просто таяли. Не говоря уже о прочих родственниках.

Сейчас же Наташа тихонько хныкала в фоновом режиме. Ну, это ещё ничего. Говорят, Аннушка, чуть что, орала, как будто её режут. А сейчас – вежливая воспитанная девочка целых одиннадцати лет.

Тихо отворилась дверь, вошла Полина Николаевна.

- Не спит?

- Нет, - помотала головой Вероника.

- Давай её сюда, я посижу. Иди, поешь, и вообще выдохни.

Наташа захлопала глазищами, увидела бабушку, попыталась завопить… и передумала. Только вздохнула.

Вероника, неслышно ступая, вышла из детской.

Когда не было большого сборища, ели не в столовой, а в гостиной рядом с кухней. Вероника только сунулась на кухню, как была замечена Ниной Фёдоровной, усажена, перед ней появилась чашка чаю и тарелка с пирожками.

Она съела один, выпила чай, а потом откинулась на высокую спинку стула и задремала.

Три года спустя. Линни

Я незаконною фигурою вступил в игру

Олег Медведев

Возвращение в Листвянку всегда было для Линни возвращением в детство. Возвращением в то лучшее, что было в детстве. Подняться на горку, посидеть на берегу Байкала, побросать камешки в воду. Побродить по родительскому дому. Встретиться с братьями и их домочадцами. И с друзьями, которых с каждым годом оставалось в Иркутске всё меньше, но всё же пока ещё было, к кому завалиться в гости.

Линни проснулась и просто валялась – ну каникулы же, в самом деле. И плевать, что пять часов, она только сегодня утром с самолёта. И вообще, дома-то ещё только одиннадцать, даже полудня нет. Для выходного – самое то.

На улице, под открытым окном болтали дети – Аннушка, Сашка и кто-то ещё, наверное – друзья Сашки. Обсуждали, сколько пирожков нужно добыть Аннушке на кухне – из всех детей, старших и младших, ей это удавалось лучше всего.

- Восемь! Всем по два!

- Да ну, по два тебе, и так жирный, треснешь!

- Сам треснешь!

- А мне? А мне-мне-мне?

- А рука в говне! И вообще, нехрен орать, мама спит!

Линни тихонько засмеялась – эта последняя реплика принадлежала, ясное дело, Анне, вежливой воспитанной девочке, лучшей ученице своего класса в закрытой женской школе при монастыре Санта-Магдалена ди Маре, что недалеко от Рима. И хорошо, что её не слышат строгие преподаватели, в конце-то концов, у ребёнка тоже каникулы. Опять же  - помнит, что мама спит, чудесная девочка.

Тем временем экспедиция за пирожками началась, и под окном стало тихо. Линни встала, привела себя в божеский вид и отправилась вниз.

Тётя Нина заохала, крикнула кому-то, чтобы поставили кофе, и сунула в руки тарелку с выпечкой. И велела идти в гостиную – мол, там как раз Вероника чай пьёт.

Веронику Линни не видела с Нового года, когда они с Анной ненадолго приезжали в Иркутск. Надо сказать, выглядела Вероника плохо. Как половина от той, прежней, которую Вик нашел на работе и привёл в их семью. Нет, всё понятно, дети-погодки и никакого здоровья не осталось, но всё же!

Вероника дремала. Линни хотела уже уйти на кухню, но задела стул, тот скрипнул, Вероника проснулась.

- Ой, Линочка, привет! – она встала и обняла Линни.

- Привет. Что, совсем всё плохо?

- Да просто зубы у Наташи, - отмахнулась Вероника. – Это же не навсегда.

- А Таня?

- Таня с Андрюшей гуляют. Наташа с Таней не остаётся.

- А сейчас? Спит?

- Куда там! Полина Николаевна, всех ей благ, отпустила меня поесть.

- Мама супер, - согласилась Линни. – Могу я потом попробовать, хочешь? Фирменная колыбельная усыпит любого младенца.

- Ох, я уже на всё согласна. Как это – побежала мышка-мать тётю кошку в няньки звать. Приходи к нам, тётя кошка, нашу детку покачать. Видишь – одни детские стихи в голове остались.

- Это пройдёт, - кивнула Линни. – Вот на работу выберешься – и пройдёт.

- Да какая тут работа, - махнула рукой Вероника. – На моём месте совсем другой человек.

- Ой, можно подумать, для тебя в «Продлесе» места не найдется! Не поверю, - покачала головой Линни.

- Не знаю. Я ж не хочу никого двигать только потому, что я невестка хозяина.

Тётя Нина появилась с большим кофейником на подносе.

- Лина, детка, отнеси отцу кофе, будь добра. Ни одних рук свободных нет! Заодно и себе возьмёшь.

- О, не вопрос, - Линни подхватила поднос. – Он в кабинете?

- Да, просил принести туда.

Линни подмигнула Веронике и отправилась наверх.

- Тук-тук-тук, пришёл страшный кофейный зверь, он уже выпил весь кофе в доме и пришёл сюда в поисках самой маленькой и самой вкусной чашечки, - пропела Линни низким грудным голосом.

Дверь кабинета отворилась, отец пригласил её зайти.

- Ты уже встала, детка? Всё хорошо?

- Отлично, папа, когда я здесь, у меня всегда всё отлично, ты же знаешь, - Линни поставила поднос на стол и поцеловала отца.

Разлила кофе – ему крепкий чёрный, себе крепкий со сливками. Пододвинула к нему тарелку с блинчиками и розетку с топлёным маслом. Себя тоже не забыла.

- Папа, проблемы? – отец выглядел так, как будто – да, проблемы.

- Ещё какие, детка. Юра в больнице, инсульт.

Юрий Васильевич был финансовым директором и одним из трёх китов отцовского «Продлеса», наравне с отцом и Михаилом Григорьевичем, шефом службы безопасности.

- И какие прогнозы?

- Да какие бы не были, семьдесят два года – не сахар. Даже если он и выйдет работать, то явно уже не в полную силу,  и когда это ещё будет. И где я ему сейчас замену найду?

- У него зама не было?