Ольга Горовая - Обжигающая спираль (СИ)
Она не вздрогнула, когда он резко, с силой ударил кулаком по стене недалеко от ее плеча. Не скривилась, когда Рус слишком грубо выругался.
Ее сейчас ничего не могло тронуть.
Чувства и ощущения замерзли вместе с сердцем. И разбились с ним.
Только ее любовь к нему не хотела замерзать, а потому так болела и кровоточила, что хотелось сделать что-то страшное, что угодно, лишь бы унять, вырвать из груди эту изматывающую, режущую боль.
— Нет, — хрипло прошептал Руслан, вновь со злобой вдавив сбитый кулак в стену. — Нет, не становится легче. Еще хуже становится.
— Так какого черта ты такое натворил?! — опять закричала Света, толкнув его. — Зачем?! Что и кому ты доказал?! Что крутой? Что сам себе хозяин, а мое место здесь — молча ждать и прощать тебя?! Да?! — она все больше и больше злилась.
Потому что когда Света кричала, когда сердилась на него, боль становилась не такой заметной. За ненавистью — и рана в груди терялась.
— Нет, малышка, нет, — он скривился. — Нет, я…
— Я поняла это, — прервав его, кратко бросила Света, и оттолкнулась от стены. — Уяснила. Только я не такая, Руслан! Я не смогу так. И ты знал об этом, черт возьми! — она резко прошла вглубь комнаты, почему-то обрадовавшись, что так и не переоделась, и все еще ходила в джинсах и футболке.
Наклонившись, она подняла свой телефон с журнального столика и оглянулась, пытаясь вспомнить, где оставляла зарядное устройство. А в рвущейся душе проклинала трясущиеся пальцы.
— Я терпеть не собираюсь.
Она застыла посреди комнаты и обвела ту изучающим взглядом.
— Света, — настороженным голосом позвал ее Руслан, с подозрением следя за ней. — Что ты делаешь?
Светлана обернулась и несколько секунд просто молча смотрела ему в глаза, горько улыбаясь.
— Я ухожу, Руслан, — наконец, почти спокойно проговорила Света, чувствуя себя так, словно внутри, в пустоту, которая образовалась на месте разбитого сердца — набили ваты, и та приглушала, притупляла… нет, отупляла любую боль. — Я так жить не смогу. Ты знал об этом, когда предлагал быть вместе, — опустошенно напомнила она.
Он снова выругался, а потом стремительно подошел и крепко сжал плечи Светы своими большими сильными руками, которые она так часто целовала, которые так любила… а теперь, ей хотелась просто избавиться от их касания.
Она ощущала себя так мерзко, что даже не могла подобрать определения.
— Никуда ты не пойдешь, — категорично, резко проговорил Руслан, в свою очередь начав злиться. Она видела гневные искры в его глазах. — Ты — моя, Света, и я не отпускаю тебя. Ни сейчас, ни вообще, хоть когда- нибудь. Ты ведь тоже знала, какой я, когда соглашалась на мое предложение, — жестко напомнил Рус, все еще удерживая ее плечи.
Света закрыла глаза, чтобы не видеть его лица, его губ, его глаз. Таких родных, таких любимых и дорогих, и таких, как оказалось, жестоких…
— Значит, я ошиблась, Руслан, — не поднимая веки, прошептала она, не сумев скрыть надрыв в голосе. — Думала, что со мной — ты изменишься. Дура я, — словно соглашаясь с тем, чтобы ее такой считали, кивнула Света. — Но терпеть того, что ощущаю сейчас — не смогу. Это слишком больно, когда предает тот, кого любишь настолько сильно.
Он резко притянул ее к себе.
— Ты не можешь уйти! — Руслан заставил ее посмотреть на него. — Ты обещала, что не исчезнешь, что будешь со мной! — раздраженно, с экспрессией, проговорил он. — Я просто не отпущу тебя! Ты моя, Света, — с нажимом, почти прокричал Руслан.
— Я твоя, — грустно повторила Света, не обращая внимания, на то, что в злых, почти черных глазах появляется огонек облегчения. — Я была твоей, и останусь твоею, — опустошенно пожала плечами она. — Наверное, навсегда. Только…, — Света подняла взгляд и посмотрела прямо в глаза Руса. — Ты — перестал быть моим, — горько, тяжело добавила она.
Руслан скривился. С шумом втянул носом воздух.
— Малышка, это ничего не значит! НИЧЕГО, слышишь?! Я твой, и ничей больше…
— Нет, Руслан, — Света не обратила внимания на его тон, даже из его ладоней перестала вырываться. — Я помню твои примеры с едой. Только неправда это. Все поменялось! ВСЕ! Ничего не будет так, как было, — она и сама не поняла, где взяла силы, чтобы оттолкнуть, ударить его в плечо. Света казалась себе пустой и безжизненной. — Я не смогу просто жить дальше, как будто не было ничего. Я хотела детей с тобой! — почему-то, она отстраненно наблюдала за тем, как ее голос превращается в крик. Словно не сама отвечала за это, а кто-то другой крутил тумблер громкости. — Мечтала о том, как у нас родится мальчик или девочка, и мы будем возиться с ними так же, как игрались с Леркой, понимаешь? — горько и с болью спросила Света. — Так хотела отдать тебе все, что у меня есть, чтобы хоть немного унять ту боль, которую ты в себе держишь. Только тебе, похоже, нет в этом нужды, — она попыталась отвернуться.
Руслан не позволили, и прижал к себе еще крепче, а она вновь задохнулась от этого запаха, почувствовала, как подкатывает тошнота к горлу.
— Надо, — сипло прошептал Рус ей в ухо, до боли обняв. — Ты мне нужна вся. И у нас все будет, малышка. И дети, и каждый день всей жизни…
— Нет, — она всхлипнула, осознав, что все же не сдержалась, и по щеке покатились слезы. — Нет, Руслан. Уже ничего не будет. Ничего…, — Света моргнула, только слезы не переставали течь.
— Как я смогу уехать на работу и не думать о том, один ли ты? Не изменяешь ли мне с кем-то, только потому, что мы утром не сошлись в мнении о том, в какой садик отдать ребенка? Как я смогу ждать тебя вечерами, и не представлять, как ты целуешь, обнимаешь другую, которую просто случайно встретил в баре… КАК?! Скажи мне, как я могу перестать думать о том, что ты так просто можешь меня сломать?! Разбить меня, даже не подумав, насколько это больно. Просто потому, что тебе захотелось «перекусить», — Света дернулась, вырвавшись из его рук, которые Руслан почему-то разжал.
И посмотрела в его потемневшее, напряженное лицо, перевела глаза на сжатые челюсти. Она видела, что ее слова ранят его, причиняют Руслану боль. Только Света просто говорила правду. То, что чувствовала. То, что теперь было ее реальностью. Ее болью.
— Как я буду объяснять проснувшемуся от кошмара малышу, почему папа не может сейчас подойти и успокоить его? Скажу, что папа какую-то девку тискает в баре, потому что моей любви, моей страсти, моего тела — ему мало? — горло уже перехватывало, но слова никак не желали останавливаться.
