Бонни Камфорт - Отказ
Я поняла, что мой комплимент прозвучал вполне искренно и добавила:
– Еще раз спасибо. Пора приниматься за работу.
– Погодите, погодите, – сказал он и положил руку мне на плечо. – Прежде чем вы уйдете, позвольте мне кое-что вам показать.
Я подумала было, что он, возможно, хочет обсудить какие-то проблемы, но смешинки в его глазах предвещали что-то другое. Я с удовольствием последовала за ним.
Его кабинет был в беспорядке завален кучей разных вещей; казалось, они были везде. Широкий стол вишневого дерева был закидан бумагами и карточками меню. На стене напротив стола висели полки с напиханными в них книгами вперемешку с сувенирами и кухонной утварью. В дальнем углу стояла вешалка, на ней висели длинные фартуки.
– Как же вы так работаете? – выпалила я с удивлением.
Он засмеялся.
– Так мне по-домашнему уютно. Работа кипит. – Он указал мне на широкое кресло у стола. – Пожалуйста, садитесь.
Усевшись в кресло, я увидела то, из-за чего он пригласил меня в кабинет. Слева от стола была большая клетка, а в ней – еще один попугай.
– Оставьте побольше чаевых, – вдруг потребовал попугай.
Настала моя очередь засмеяться.
– Какой это попугай?
– Это самочка. Оранжевая крылатая амазонка… отлично разговаривает. Ее зовут Эсперанца. Хотите с ней позабавиться?
– С удовольствием.
Я наблюдала, как Умберто тянется к клетке. На первый взгляд он производил впечатление элегантного ухоженного человека – с гладко зачесанными назад волосами, в отлично сшитом костюме. Но его подпрыгивающая походка и то, как двигались его руки, создавали впечатление, что в любую минуту он может сорваться с места и убежать. У него был длинный прямой нос с острым кончиком, а маленькие карие глубоко посаженные глаза были очень живыми и выразительными. Я могла представить себе, как он одновременно месит тесто, варит в большой кастрюле жюльен и жарит рыбу.
Мягким движением он посадил птицу себе на руку и поднес ее ко мне. Она была светло-зеленой, на грудке перья были серыми с вкраплениями оранжевого, белого и зеленого цвета.
– О-о-о-ла-ла, – произнесла птица, когда я почесала ей головку. – О-о-о-ла-ла.
Я опять засмеялась. Я чувствовала, как Умберто касается рукавом моей руки, я ощутила, как во мне поднимется волна интереса к нему.
– Она – просто замечательна, – сказала я.
Он гордо улыбнулся, продемонстрировав белые ровные зубы.
– Это самая сильная привязанность в моей жизни.
– Я понимаю. У меня есть собака, и я ее просто обожаю.
Эсперанца затрясла головой, и Умберто, порывшись в кармане пиджака, достал несколько семян подсолнуха. Мне показалось забавным, что карманы костюма ценой в три тысячи долларов забиты семечками и орешками. Пока он усаживал птицу в клетку, я взглянула на его полки. Там стояли книги по фотографии, орнитологии, политике, физике.
– Мне пора идти, – сказала я, вставая.
– Скажите, вы… бываете когда-нибудь свободны по вечерам?
Я была так рада услышать это приглашение, что только через некоторое время обрела дар речи.
– Конечно. Вы хотите обсудить, что предложить посетителям, озабоченным проблемой своего веса?
Он засунул руки в карманы.
– И это тоже. Конечно, если вы… не увлечены кем-то серьезно.
Он очень точно выразил свои намерения, и это мне понравилось. Я улыбнулась.
– Как насчет следующего вторника? Я обычно заканчиваю к семи.
– Почему бы нам не встретиться здесь? Я закажу для вас что-нибудь особенное.
– Договорились. Я оставлю вам номер телефона, если понадобится отменить встречу.
– Я счастлив, что у меня теперь есть номер вашего телефона. Но обещаю, что встреча не отменится.
Руки его были теплыми и сухими, и мне не хотелось выпускать их. Давно уже никто меня не интересовал так, как Умберто.
В тот вечер я позвонила родителям.
– Милая моя, – сказала мама, – я так рада, что ты звонишь. А я думала, что ты на меня сердишься.
Несмотря на наши теплые отношения, между нами всегда существовала какая-то натянутость, напряженность.
– Почему сержусь? Я просто ужасно занята. Но я нашла ту ткань, которую ты хотела. Отправить тебе ее завтра или можно отложить до конца недели?
– Завтра было бы очень хорошо. И расскажи мне, что ты делаешь всю неделю. Мне нравится слышать о жизни в большом городе.
– День у меня забит до отказа. Только что попросили руководить группой практикантов в больнице. Я веду радиопередачу, и это просто здорово. А как у тебя? Как твое бедро?
– Немного хуже. Погода ведь холодная и сырая. А ты, дорогая? Ты попала к дерматологу?
– На прошлой неделе, – солгала я. – Кожа моя стала гораздо лучше.
От ее беспокойного голоса я всегда себя чувствовала, как жук под микроскопом. И мне казалось, что небольшая аллергическая сыпь на руках не стоила такого беспокойства.
– Как ты думаешь, ты сможешь выбраться к нам в августе на свадьбу Эбби?
Эбби был моим двоюродным братом и все еще жил неподалеку от моих родителей в Бендоне, небольшом городке на берегу моря в штате Орегон.
– Не могу обещать, но постараюсь.
Я часто вспоминала великолепный пляж с прибрежными скалами в сотню футов высотой; казалось, какой-то великан швырнул их в морской прибой.
– Ты ведь знаешь, как мне трудно выбраться.
– Они не удивятся, если ты не приедешь. У тебя никогда не хватает времени для семьи.
Я вздохнула.
– Я сделаю все возможное, мам. А как твоя работа? У нее было ателье по пошиву женской одежды.
– У меня заказы на свадебные платья и костюмы сразу для трех свадеб.
Я выслушала все: цвета, виды тканей, как будет проходить свадьба, кто еще в городе женится и выходит замуж, кто беременный и кто заболел раком или диабетом. Мне было скучно выслушивать все это. Жизнь моя была теперь так далека от ее жизни, мы теперь были такими разными…
Я подумала, не рассказать ли мне ей об Умберто. Ее это очень бы заинтересовало, но было еще слишком рано, а я все еще испытывала боль от нашего прошлого разговора о моей личной жизни. Когда я сказала ей о своем решении относительно Паллена, она сказала:
– Надеюсь, ты знаешь, что ты делаешь.
– Я могу поступить только так, – ответила я и повесила трубку.
Спустя несколько дней я позвонила ей, чтобы извиниться за то, что я так оборвала наш разговор. Но ее не было дома. Отец, который всегда пытался сгладить наши отношения, сказал:
– Не беспокойся об этом. Каждому свое. Ты просто еще не нашла то, что тебе нужно.
Конечно, он не считал, что поведение Паллена так уж заслуживает порицания, но в тот момент я поблагодарила его за поддержку и решила в будущем осторожнее обсуждать с матерью свои личные дела.
