Кристин Хармел - Теория блондинок

— Нет уж, сегодня нам не до еды, — заявила Эмми, хватая меня за руку и втаскивая внутрь здания.

Дверь за мной захлопнулась с каким-то зловещим стуком.

— Есть не будем? — переспросила я.

Эмми была загримирована для съемки, к этому я за время наших встреч уже привыкла, но все равно меня не покидало ощущение, что передо мной клоун с детского утренника: толстый слой штукатурки на щеках, ярко-алые губы, осталось только красный нос нацепить.

— Нет, не будем, — возвестила Эмми.

— Тогда зачем я приехала? Я думала, ты меня приглашала перекусить.

— Болтать времени нет. Надо приниматься за дело, — загадочно сказала она, оставив мой вопрос без ответа. — Давай за мной.

Бросив взгляд на часы и шикнув на заурчавший желудок, я пошла за Эмми по полутемному коридору. Она взяла меня за руку, будто боялась, что я тут же кинусь назад, к выходу (как знать, может и стоило), и поцокала мимо дверей, на каждой из которых было имя актера на табличке в виде золотой звезды, а потом мимо студии № 1, в данный момент представлявшей собой больничную палату.

— Один из персонажей в коме, — бросила Эмми на бегу.

Разумеется. В сериалах всегда кто-нибудь в коме. Или неожиданно выходит из многолетней комы.

Уже два года Эмми играла в сериале ассистентку чертовски привлекательного доктора Дирка Даблдея и была уверена, что это первый шаг к большому прорыву — ее непременно должны заметить и пригласить на главную роль в качественную мелодраму, идущую в прайм-тайм, а уж оттуда рукой подать до главной роли в кассовой романтической комедии. Она уже присмотрела себе особнячок по соседству с поместьем Тома Круза. Я серьезно. Красуется на зеркале в ее гримерной.

Куда же она меня тащит? Вот коридор, ведущий к гримерке, да и нос подсказывал мне, что дразнящий вкусными запахами кафетерий остался далеко позади.

— Жди здесь, — велела Эмми, останавливаясь перед дверью общей гримуборной.

Вместе с ней там обитали еще несколько второстепенных персонажей сериала. То есть нет, «второстепенных» неправильно. У Эмми это называется «актеры второго плана».

— Что ты делаешь? — спросила я, глядя, как она открывает какую-то боковую дверь.

— Тсс! Проверяю, нет ли кого на горизонте.

Она с опаской посмотрела по сторонам, тряхнув светлыми кудряшками, и проскользнула в помещение рядом с гримеркой.

Я со вздохом прислонилась к стене, скрестив руки на груди. С утра ничего не ела, а поработать пришлось. Некогда мне играть в игры с Эмми. Она всегда так, напустит таинственности, даже если дело яйца выеденного не стоит. Конечно, такая у нее работа.

Тут из-за двери вынырнула сияющая Эмми, схватила меня за руку и втянула в помещение.

— Все чисто, пойдем, — проговорила она, включая свет.

Комната оказалась огромным гардеробом, уставленным вешалками с одеждой, подставками для обуви, париков и аксессуаров.

— Добро пожаловать в костюмерную, — торжественно возвестила Эмми, обводя комнату широким жестом.

Я заморгала. Именно так я всегда представляла себе райские кущи.

Помещение казалось бесконечным. Вдоль стен выше человеческого роста громоздились полки, уставленные обувью самых немыслимых размеров, фасонов и цветов. В прозрачных шкафчиках переливалось разными оттенками море джинсов, а на бесчисленных плечиках плотно висели блузки, брюки, платья, юбки и жакеты всех когда-либо существовавших расцветок и кроя. Вот Кэрри Брэдшоу из «Секса в большом городе» отвела бы здесь душу по полной программе. Ну, то есть не будь она вымышленным персонажем. Я, внутренне задохнувшись от восторга, попыталась сделать вид, что на меня комната не произвела никакого впечатления, однако мое неравнодушное к шопингу сердце забилось часто-часто.

— Что нам здесь надо? — спросила я как можно более ворчливо, чтобы не выдать потрясения. — Я есть хочу.

— Харпер, — рассердилась Эмми, — ты хоть полминуты можешь не думать о еде? Нам нужно подобрать тебе костюмы для предстоящего эксперимента.

— Костюмы? — переспросила я, с трудом отводя взгляд от нескончаемых полок, вешалок и стоек с чудесной одеждой. — Какие еще костюмы? Мы ни о чем таком не договаривались.

Эмми тяжело вздохнула — я ее окончательно расстроила.

— Харпер, — начала она объяснять размеренно, будто ребенку, — на сцене, когда начинаешь вживаться в роль, первое, что нужно сделать, — это подобрать одежду. В том, что на тебе надето, ты на гламурную блондинку не тянешь.

Я оглядела себя. Узкий брючный костюм от Армани черного цвета в тонкую полоску, накрахмаленная белая блузка, шпильки «Джимми Чу», высовывающиеся из-под чуть расклешенных брюк. Абсолютно деловой стиль. В вырезе блузки, под горлом, моя любимая цепочка с кулоном — серебряное сердечко от «Тиффани».

— Да, я понимаю, о чем ты.

Отрицать смысла не было. Хотя деловой стиль мне нравится.

— Вот я и взяла на себя смелость выбрать тебе несколько нарядов, — продолжила Эмми.

Я ничего не ответила, только смотрела на нее. Она выдвинула одну из стоек с костюмами.

— Уважаемая Интеллектуалка Харпер, — возвестила подруга с улыбкой, — разрешите представить вам Глупышку Харпер.

И широким жестом обвела ряд вешалок.

Передо мной предстало море узких брючек кислотного цвета, обтягивающих платьиц, открытых топиков, завязывающихся сзади на шее, и рубашек, мало чем отличающихся от лифчиков.

Ну уж нет, я это не надену. Ни за что.

— Топик без бретелек? — недоверчиво ткнула я пальцем в первую же штучку на вешалке.

— Ага, — с гордостью ответила Эмми. — И не волнуйся, все вещи от кутюр.

Я застонала как от зубной боли.

— От авантюр, — передразнила я вполголоса.

Эмми сделала большие глаза.

— Да нет же, смотри! — Она вытащила короткое белое платье, почти насквозь просвечивающее. — Видишь? — И помахала этикеткой у меня перед носом. — «Версаче». — А вот это, — она выхватила еще более короткое бирюзовое, — «Стелла Маккартни».

Я прошлась вдоль стойки — действительно почти на каждой вещи ярлык известного модного дома. И все равно я не могла понять, кому придет в голову тратить такие деньги на эти фасоны.

— Эмми, послушай, — твердо заявила я, отворачиваясь от вешалок с одеждой и усилием воли отгоняя кошмарные видения меня в одном из этих диких платьев. — В жизни ничего такого не надевала и не надену.

— Вот именно, — торжествующе заключила Эмми. — Сейчас, Харпер Робертс, ты обретешь свое второе «я».

Через десять минут я втиснулась в ярко-розовое платье без бретелек, достаточно длинное, чтобы меня можно было отличить от представительниц древнейшей профессии, но при этом обтягивающее во всех стратегических местах и не оставляющее особого простора для воображения. Плотно охватывая бедра, книзу оно распускалось пышной юбкой-тюльпан, заканчивающейся выше колен. Нахмурившись, я разглядывала себя в зеркале.