Элен Алекс - Мечты сбываются
— Может, мне пойти учиться на повара? — говорю я иногда тете Бетси и бабушке Аманде.
— Не смеши людей! — восклицают они, и я на время успокаиваюсь.
На ужине тетя Бетси подкладывает самые лакомые кусочки дяде Санди и любуется здоровым мужским аппетитом.
— Доминик сказала, что вы на следующей неделе идете на предварительный просмотр «Дня в раю», — говорит бабушка Аманда.
Мы с Санди впервые врем бабушке Аманде и тете Бетси, а потому хватаем бокалы с апельсиновым соком и начинаем жадно пить.
— Да, идем, — невнятно бубнит дядя Санди.
— Но почему так рано? Доминик сказала, что ты зайдешь за ней еще до завтрака.
— Мы позавтракаем в городе.
Я тоже подключаюсь:
— Там еще будет экскурсия по студии, потом совещание сценаристов, потом еще что-то, а потом еще что-то, а позавтракаем и пообедаем мы в городе. А потом пойдем на маскарад.
— Ты поэтому с собой такую большую сумку собираешь? — интересуется тетя Бетси.
Я чуть соком не поперхнулась.
— Поэтому, — говорю я.
— Хорошо-хорошо, развлечешься перед экзаменами, я разрешаю, — кивает бабушка Аманда.
Мы с Санди даже взглянуть друг на друга от стыда не смеем. Но ведь все будет хорошо.
Вечером мы уже спустимся с гор. И расскажем им, как славно провели время, я научилась сносно стоять на настоящих лыжах. И они нас ласково пожурят.
Потом бабушка Аманда и тетя Бетси переключаются на какую-то другую тему, и мы с Санди можем спокойно вздохнуть.
4
Если наш сосед справа Санди Хоггард жил рядом с нами с Сотворения времен и никуда уезжать не собирался, то наши соседи слева менялись с завидной регулярностью.
Когда-то там жило шумное семейство Томпсон с тремя малолетними детьми. Папа Томпсон целыми днями в поте лица зарабатывал им на хлеб с молоком, а мама Томпсон вылавливала сорванцов по всему пляжу и ближайшим территориям. Потом им это надоело, и они куда-то переехали. Видимо, туда, где их дети постараются вести себя чинно и благонадежно.
Потом там жили молодые супруги без детей. Их дом был всегда открыт для друзей, приятелей друзей, просто знакомых и, казалось, всех остальных веселых путников, радостно зашедших на их приветливый огонек.
Словом, праздник в доме не затихал ни на минуту. Но долго эти соседи, нам на радость, тоже не продержались.
Потом там жила тихая семейная пара. Их раздражал яркий свет из наших окон, шум фонтанчиков у нас в палисаднике и даже тихий звук телевизора в комнате бабушки Аманды, которая вообще-то находилась с другой стороны дома.
Каждый раз они выдумывали что-то новое. Пока их взрослые дети не перевезли их куда-то, видимо, в более спокойное место.
Сейчас дом пустовал. И мы могли спокойно жить, включать свет, слушать музыку и бегать босиком по палисаднику, когда заблагорассудится.
И с опаской ждать, когда в дом слева опять заселится кто-то необычный. Тот, кто так или иначе все равно войдет в нашу жизнь и будет играть какую-нибудь роль в наших судьбах.
Через несколько дней дядя Санди подъехал к нашему дому на своей машине и тихо посигналил. Я наскоро попрощалась с сонными бабушкой Амандой и тетей Бетси и выскочила из дома.
— Может, все-таки расскажем им? — говорит в машине дядя Санди.
— Расскажем, когда вернемся, — тверда я, — они все равно не разрешат ехать и опять отравят мне праздник, а это — твой подарок на мой день рождения.
— Ну хорошо, — говорит он, — решили так решили. Оставляем проблемы за окном и едем как следует развлечься.
И действительно, от его слов все проблемы остаются за окном машины. Мне легко с ним. Легко и просто.
— Ты вечером вернешься со мной, а потом уедешь на три месяца? — спрашиваю я.
— Да, но я обязательно приеду поздравить тебя с поступлением в университет.
— А вдруг я не поступлю?
— Не выдумывай. Разве ты не чувствуешь, что это колеса твоей судьбы?
— Не чувствую, — говорю я.
Санди качает головой, и мы смеемся.
— Может, мне не поступать, а пойти к тебе в ассистенты?
— Не увиливай. Каждый порядочный человек должен получить образование. Но потом ты можешь быть кем хочешь.
— Даже твоим ассистентом?
— Даже моим ассистентом.
— Но если я уже это хочу, зачем откладывать?
— Нужна база.
— Какая база?
— Основная, — смеется Санди, — знания должны укладываться в твою голову как кирпичи строящегося здания. А если не будет фундамента, они будут висеть в воздухе, как воздушные шарики.
— Вон, оказывается, как все сложно и запутано, — говорю я и тоже смеюсь.
Но я всегда прислушивалась к его мнению. Как говорит бабушка Аманда, нас с ним объединяет тонкое искусство любить слова. С тех пор как я выросла, мы с ним запоем читали одни и те же книги, я смотрела все фильмы знаменитых режиссеров, которые он рекомендовал.
Сценарии к своим фильмам Санди либо сам писал, либо покупал авторские права на готовые и переделывал там все до неузнаваемости, камня на камне не оставлял. Оставалась одна идея, ради которой он порой все и покупал.
Но зато потом мы могли не один раз насладиться невероятной игрой слов, изысканными водоворотами диалогов, непредвиденными виражами сюжета и тонкими монологами главных героев.
Мы с мамой, тетей Бетси и бабушкой Амандой никогда не относились к тому, что Санди известный режиссер, с особым волнением и поклонением. Это был его бизнес, каждый человек должен где-то работать.
Но работа режиссера помогает людям жить. Кино уводит от проблем, погружает в мир грез и фантазий, заставляет людей смотреть на жизнь бодро и уверенно, и это не могло не восхищать.
А потому и мама, и тетя Бетси и бабушка Аманда позволяли дяде Санди играть в моем воспитании и в моей судьбе одну из главных и серьезных ролей.
Около вертолета, который поднимет нас к горнолыжному лагерю, уже собралась часть съемочной группы. Тут были технические работники, оператор Дэвид Майер, который будет снимать картину, Кэтрин Диас, Николас Ланг и Ричард Камер.
Ричард Камер — известный актер, который устал от актерской карьеры и в последнее время снимает с дядей Санди все его картины в качестве второго режиссера. А Кэтрин Диас и Николас Ланг будут играть главные роли в будущей картине.
Дэвид Майер и Ричард Камер тут же бросаются меня обнять.
— Ты уже совсем выросла, — говорит мне Ричард Камер.
— Вы уже несколько лет мне это говорите, — улыбаюсь я.
— Правда? — удивляется он.
Ричард Камер — жгучий брюнет, он очень контрастирует на фоне светловолосого Санди Хоггарда, когда после съемок очередного фильма их фото публикуют в газетах. Ричард старше Санди, ему уже под пятьдесят, но у него нет ни одного седого волоса.
