Диана Ясная - Дорога к счастью
Эдуард отвлёкся от своих невесёлых мыслей, и, положив на комод изученный план строительства, взглянул на часы: 7 часов. Аукцион начнётся в восемь, ещё есть время для того, чтобы принять душ, побриться и переодеться. Времени более, чем достаточно. Потом ему предстояло спуститься вниз, в бальную залу, и дать интервью. Эдуард решил позвонить в офис и узнать, как идут дела.
Без четверти восемь, спускаясь по широкой мраморной лестнице гостиницы, зал ресторана которой он любезно предоставил для проведения аукциона, Эдуард обратил внимание, что в холле уже собираются гости и журналисты. Рабочие уже закончили оформление декораций бального зала, который теперь выглядел в стиле средневекового замка с высокими каменными башенками и окнами, на которых красовались вазы с различными цветами, мраморными белыми каминами у стен, украшенных цветными гобеленами средних веков. Великолепное зрелище дополняли четыре высокие колонны: 2 в начале и 2 в конце зала, обвитые ветвями вьющегося винограда. Здесь, в бальной зале, на широком мраморном помосте, демонстрировались вещи, предназначенные для аукциона.
У подножия лестницы Эдуарда уже ожидал Олег и руководитель юридического отдела его фирмы Владимир Маленский. Коротко поздоровавшись с друзьями, Эдуард увидел, что журналисты уже направляются к нему, собираясь атаковать его своими микрофонами и видеокамерами. Он дал короткие интервью местным репортёрам из газеты «Москва сегодня», старательно позировал перед камерами и терпеливо отвечал на занудные вопросы журналистки из журнала “”:
– Скажите, Эдуард Андреевич, во сколько оценивается пожертвованная Вами картина Пабло Пикассо?
– Она оценивается в пол миллиона евро, – ответил Эдуард без всякого энтузиазма.
– Вы на редкость великодушный человек! – ослепительно улыбаясь, прокомментировала журналистка.
– Попробуйте сообщить об этом органам налоговой службы, – ответил Эдуард, отвечая ей иронической улыбкой, и, уже в следующую секунду, выйдя из кадра, направился в сторону зала аукциона, но репортёр последовала за ним, на ходу выкрикивая очередной вопрос:
– Эдуард Андреевич, может быть, завтра мы встретимся с вами в офисе, и вы дадите более подробное интервью?
– Для этого Вам придётся связаться с отделом по связям с общественностью моей фирмы.
– Но, может быть, вы сделаете исключение для нашего журнала? – вновь спросила журналистка, мило улыбаясь Эдварду.
– Сожалею, но мой завтрашний день расписан по минутам, – вежливо ответил он, – как-нибудь в другой раз, – и отвернулся, продолжая пробираться сквозь толпу прибывающих гостей.
Девушка несомненно была красива, но, даже если бы она была победительницей конкурса красоты, Эдвард всё равно бы бежал от неё, как от чумы, потому что испытывал скрытую антипатию к надоедающим журналистам, пытающимся постоянно извлечь на свет Божий подробности его жизни. Проходя сквозь толпу гостей, Эдуард несколько раз останавливался, чтобы поприветствовать своих друзей и знакомых, среди которых он заметил свою бывшую жену Настю Шереметьеву. Она прошла мимо него с бокалом шампанского в руке и высоко поднятой головой, делая вид, что абсолютно не заметила Эдуарда. Ему было совершенно безразлично её поведение, особенно после того, как он, случайно оказавшись в одном ресторане с ней, стал причиной устроенного ею скандала. В результате чего ему пришлось не только вести её домой в невменяемом состоянии, но и стать мишенью для жёлтой прессы на несколько недель.
Эдуард лишь заметил, что в этот вечер она выглядела отлично: искусный макияж умело скрывал появившиеся на её лице морщинки, а элегантное вечернее платье от Ланвэн красного цвета великолепно сидело на её стройной фигуре, прекрасно сочетаясь с цветом её чёрных волос, уложенных в красивую высокую причёску.
Эдвард помедлил у двери зала, где были выставлены самые дорогостоящие из пожертвований для аукциона и услышал своё имя, произнесённое шепотом, – кто-то из организаторов торжества узнал его. С точки зрения Эдуарда благотворительный аукцион «В помощь детям, страдающих онко заболеваниями» удовлетворял 2 конкретные потребности общества: во-первых, давал возможность жёнам и дочерям самых состоятельных жителей Москвы собраться в изысканной обстановке и всласть посплетничать, пока их отцы и мужья обсуждают политику, футбол или теннис; во-вторых, аукцион являлся удачным предлогом для сбора средств в фонд московского онкологического детского общества. «Сегодняшний бал должен увенчаться бесспорным успехом по всем статьям,» – решил Эдвард и в эту самую минуту услышал за спиной голос брата:
– Пойдём, Влад Берестов хочет нас кое с кем познакомить. Похоже, его спутница и есть та самая дама, которая нас интересует, и о которой ходит столько слухов в Москве за последнюю неделю.
Заинтригованный, Эдуард последовал за Олегом к подножию лестницы, где их ожидали Влад Берестов и Владимир Маленский. Протягивая руку Этьену в знак приветствия, Эдвард, улыбаясь, произнёс:
– Скажите, Влад, как Вам удалось сопровождать сегодня на это грандиозное мероприятие самую загадочную даму Москвы?
– Ничего сложного, мой друг. Достаточно просто оказаться в нужном месте в нужное время, – ответил Берестов, пожимая руку Эдуарду, – Дина Стенфилд сейчас даёт интервью, и я решил не попадать в кадр. А вот и она…
Как и все стоящие рядом мужчины, Эдуард скользнул взглядом вверх по лестнице в ту сторону, куда указывал Влад и улыбка исчезла с его лица, уступая место выражению мгновенного шока, лишившего дара речи и возможности двинуться с места. Не веря собственным глазам, он смотрел на знакомое до боли красивое лицо и стройную фигуру элегантной женщины в длинном вечернем платье из голубого атласа, разрез которого соблазнительно открывал одну из её стройных ножек в белых атласных туфельках, украшенных брильянтами. Роскошные золотистые волосы тяжёлыми локонами струились по её обнажённым плечам, открытым вырезом декольте. На груди горделиво распласталось красивое золотое колье, украшенное голубыми изумрудами брильянтовой огранки. Леди Стенфилд величественно спускалась по лестнице, вежливо улыбаясь и кивая проходящим мимо неё знакомым и гостям аукциона, отвечая на их приветствия. Эдуард стоял, пораженный её ослепительной красотой, но гораздо более удивлённый той ауре, которая окружала Диану,-казалось, все, кроме неё пребывает в движении от плавного колыхания листьев на цветах лёгким ветерком, создаваемого кондиционерами, до сновавших вверх-вниз по лестнице гостей. Он узнал её мгновенно, благодаря тому образу потерянной любви который жил в его душе все эти годы, и желание немедленно броситься к ней стало непреодолимым. Но здравый смысл возымел верх над эмоциями, которым Эдуард несказанно удивился сам, и он продолжал потрясённо смотреть на эту красивую женщину, гадая, что скажут они друг другу уже в следующую минуту здесь, где столько глаз наблюдают за ними и за Дианой, как за новым членом аукциона, где вездесущие журналисты готовы на всё лишь бы уловить малейшую неосторожность знаменитых особ, чтобы потом раздуть из этого сенсацию.
