Мари Кирэйли - В плену теней
Она не могла припомнить, на какую улицу свернул Джо Морган в ее сне, но точно знала, что это было вскоре после парка Одюбон. Хейли вышла из троллейбуса одной остановкой раньше и пересекла край парка, заросший старыми ветвистыми деревьями, таящими множество безмолвных воспоминаний.
Палисадники домов, стоявших вдоль парка, были обсажены рододендронами, их листья потемнели и свернулись от зимних холодов. Ничто не цвело, и улицы, как и парк, казались безжизненными.
Словно туристка, впервые приехавшая в город, Хейли медленно миновала два квартала, внимательно осматривая каждый дом, потом прошла в переулок.
Ей казалось, что она попала в какую-то чужую страну, страну, о которой кто-то когда-то нашептывал ей.
Потом она увидела дом, залитый солнцем, с высокими дорическими колоннами и парадным входом под козырьком, безупречно отмытым вчерашним дождем. Во сне забор был ажурным и черным. За минувшие годы кто-то перекрасил его в белый цвет, придав такой же вид, какой имеют кружевные балконы Французского квартала. Хейли заметила дорожку, ведущую в гараж, и тяжелые синие шторы на высоких боковых окнах.
Интересно, если постучать в дверь, вдруг ей откроет тот же худой мужчина в круглых очках? Был ли он любовником Линны? А может, другом?
По улице приближался почтальон со стопкой корреспонденции в руке. Она остановила его в тот момент, когда он собирался свернуть к дому.
– Не скажете, как пройти на Монро-стрит? – спросила она.
– О, это не так уж близко… – Он начал показывать, куда и где поворачивать.
Когда он закончил, Хейли кивнула и задержалась взглядом на верхнем конверте. «Луи де Ну», – прочла она.
– Вам плохо? – забеспокоился почтальон.
Его голос позволил ей сосредоточиться, он был словно спасительный островок в океане мрачной ирреальности.
– Нет, все хорошо, – успокоила она почтальона.
Хейли нужно было время, чтобы все обдумать, поэтому обратно она пошла пешком – мимо домов, которые с каждым кварталом становились все более старыми и менее нарядными.
Она хорошо понимала, почему ее так потрясла фамилия на конверте. Пока она ее не видела, еще можно было считать все это сном. Она ведь и раньше бродила по улицам Паркового района. Вполне возможно, видела и этот дом, поэтому он ей и приснился.
Теперь же невозможно отрицать, что сомнамбулическое приключение прошлой ночью было правдой. Ее комната – а вероятно, и она сама – заколдована.
На площади Лафайет Хейли остановилась. У нее был выбор. Можно было воспринимать вчерашний сон как одну из странных вещей, которые и раньше случались с ней, которые с каждым происходят на протяжении жизни. Если это так, следовало подождать, не будет ли у сна продолжения.
Но была и другая возможность: проявить инициативу. Последнее больше соответствовало характеру Хейли.
И тут на залитой зимним солнцем площади ей вдруг пришло в голову, что из этой истории может выйти превосходный роман!
Но если писать роман, следует кое-что выяснить. Хейли пересекла площадь, вошла в здание «Тайм-Пикаюн» и попросила проводить ее в архив газеты.
Берлин не назвал даты, когда произошло убийство, но она могла вычислить, что это случилось в 85-м или 86-м году. Поскольку подобная история должна была наделать много шума, ей оставалось лишь просмотреть газеты за эти годы. Времени у нее было для этого достаточно.
Найдя нужные номера, Хейли увидела фотографии Моргана и Линны, помещенные под огромными заголовками. И он, и она выглядели очень похожими на тех персонажей, которых она видела во сне. Только Морган был аккуратно причесан и смотрелся несколько официально – в соответствии с требованиями департамента полиции округа Лейк-Чарлз. Линна казалась моложе, мягче, но была не менее чувственна. Фотографию Моргана предоставила местная телекомпания, на которую он работал. Снимок Линны взят из архива – такой же был помещен в газете за пять лет до ее смерти в связи с объявлением о помолвке.
Хейли читала статьи до вечера, стараясь не упустить ничего важного, потом, подойдя к служащему, попросила сделать для нее копии нужных материалов.
Узнав, чем она интересуется, клерк посмотрел на нее с большим любопытством.
– Странно, что это мало кого занимает. Если бы трагедия произошла позднее, эти двое, без сомнения, стали бы главными героями недели на телевидении, – рассуждал служащий, снимая копии и передавая Хейли один за другим большие листы. – Но в те времена личные драмы меньше интересовали людей, – заметил он, словно говорил о событии полувековой давности. – А зачем вам эти копии? – поинтересовался он.
Хейли было замялась, но тут же решила, что нет причины скрывать правду.
– Я хочу написать о них книгу, – ответила она.
Клерк кивнул, словно это все объясняло.
– Давно пора, я бы сказал. Знаете, прежде чем познакомиться с этой женщиной, Морган часто захаживал сюда – искал факты, связанные с сюжетами теленовостей. Меня это дело интересовало, поскольку я был с ним знаком. Если захотите что-нибудь узнать…
– Как вы думаете, это Морган убил женщину?
Клерк тихо рассмеялся:
– Прямой вопрос. Вообще-то он мог бы, потому что был постоянно немного взвинченным, если вы понимаете, что я имею в виду. Но она ведь развелась за шесть месяцев до своей смерти, а почему-то никто не подумал о ее бывшем муже…
Если верить газетам, которые просмотрела Хейли, брак Линны распался гораздо раньше. Казалось странным, что в статьях не упоминалось о недавнем разводе. Ей пришлось несколько раз перечитать материалы, чтобы найти имя мужа Линны.
– А до того они уже год жили врозь, – продолжал клерк. Потом, перегнувшись через служебную стойку и понизив голос, словно кто-то мог его подслушать, добавил: – И все забыли о ее любовниках, я хочу сказать – о тех, что были у нее до Джо.
– Откуда вы знаете?
Он ткнул пальцем в фотографию погибшей женщины. Впрочем, в этом не было необходимости – Хейли видела Линну во сне как живую не далее чем прошлой ночью.
– А вы как думаете? – вопросом на вопрос ответил клерк.
Хейли думала, что несправедливо делать такие выводы по старой, к тому же намеренно откровенной фотографии. С другой стороны, если Линна была именно такой, как женщина из ее сна, у нее действительно должны были быть любовники. Хейли покачала головой и ответила:
– Не знаю.
Клерк выдал ей конверт для снятых копий. Этот тонкий конверт странным образом казался Хейли чем-то вроде драгоценности, и всю дорогу до дома она прижимала его к груди. Ее терзали воспоминания слишком ужасные, чтобы поблекнуть, словно розочки на обоях, эти воспоминания никак не желали спокойно и мирно умереть.
Открыв дверь, Хейли нашла свою комнату необычно тихой, словно влажность каким-то образом гасила все звуки, доносившиеся с улицы. Солнечные лучи проникали сквозь застекленные французские окна, каждый из них, в зависимости от рисунка стекла, принимал свою форму.
