Элизабет Лоуэлл - Дерзкий любовник

Он целовал ее с нежной сдержанностью и самозабвением, вырвавшими у нее невольный стон.

И тут он мгновенно изменился, стискивая ее с голодной жадностью, такой же мрачной, как ночь, и резкость и властность были забыты, и остались лишь они двое и это темное небо.

Риба, охнув, прижалась к нему, сотрясаемая ознобом и одновременно охваченная огнем, отвечая ему, как никогда не отвечала ни одному мужчине.

И когда он наконец поднял голову, она пошатнулась, почти не в силах стоять. Незнакомец долго глядел на нее, тяжело дыша, и только спустя несколько минут, хрипло, почти резко бросил:

– Если вы любили его, он умер счастливым.

И, повернувшись, ушел в ночь, исчез в лунных тенях дюны, оставив ей куртку и свой собственный голод, горящий в ее крови.

Глава 2

«Обже д'Арт» – маленький магазинчик, один из многих, располагавшихся вдоль Родео Драйв, был буквально опутан новейшей электронной сигнализацией, хотя покупатели и клиенты этого, конечно, не замечали: Риба терпеть не могла бесчисленные провода и решетки, привычные для ломбардов. Ее лавка была оборудована невидимыми оптиковолоконными приборами, проводками толщиной в волосок, скрытыми в тяжелых стеклянных дверях и косоугольных окнах. Сегодня Риба выставила несколько экземпляров из Зеленого Комплекта – образцы минералов и великолепных ограненных камней, помещенных на прозрачные пьедесталы или полускрытых складками шелка. Светильники были размещены под самыми неожиданными углами, посылая снопы света на черный матовый шелк, торговую марку Рибы.

На ней был наряд из такого же шелка – простая блузка с длинными рукавами и слаксы. Черные босоножки на высоких каблуках позволяли казаться выше. Блестящая масса волос цвета темного меда, обрамляла бледное лицо. Два идеально подобранных черных опала мрачным огнем переливались в ушах. Единственной драгоценностью, кроме них, было кольцо Джереми, которое она не снимала с прошлого дня рождения.

Но стоило взглянуть на коричнево-оранжевое сверкание бриллианта, как перед глазами возникал не Джереми, а незнакомец. И хотя прошло уже десять дней, воспоминания о том, как ее держали в объятиях, словно ребенка, а потом целовали, как единственную женщину на Земле, рождали в Рибе неведомые доселе ощущения.

– Да здесь все оттенки зеленого, – заметил Тим.

– Не совсем, – рассеянно покачала головой Риба, не глядя на помощника. – Есть еще серебристо-зеленый, который…

Она осеклась и постаралась вернуться к реальности.

Боже, да она ведь даже не знает имени мужчины, как, впрочем, и он ее. Незнакомец исчез навсегда, словно вчерашний день. Ах, если бы только он мог так же испариться и из ее воспоминаний! Но ничего не получалось. Он помог ей заполнить одну пустоту только затем, чтобы оставить вместо нее другую – острую тоску, страстное желание, безумное томление, казавшееся абсурдным, неразумным, непонятным. Как можно тосковать по тому, чего никогда не было?

– Когда у нас первый посетитель? – сухо осведомилась Риба.

Тим перелистал записную книжку:

– В одиннадцать.

– И кто он?

– Тодд Синклер.

– Что ему нужно? – поморщилась Риба.

– Зеленый Комплект.

– Он получит его в тот день, когда ад замерзнет.

Тим поднял глаза, карие, проницательные, оценивающие.

– Хочешь сказать, ты решила?

Риба усилием воли проглотила нетерпеливый ответ.

Кажется, полмира только и стремится узнать, какие два экспоната коллекции Джереми выберет для себя Риба. Коллекционеры, музеи, газеты, журналы, адвокаты и Тодд Синклер не оставляли ее в покое с того момента, когда условия завещания стали известны широкой публике. Люди, которые не знали Рибу и никогда не узнают, если это, конечно, будет зависеть от нее, спорили между собой и в печати, какова истинная природа ее отношений с Джереми Бувье Синклером. Конечно, она его протеже… но, возможно, было что-то еще? Что-то более интимное? И какую часть коллекции своего так называемого наставника решит сохранить Риба? Погонится ли за деньгами или за сентиментальными воспоминаниями?

Тим выставил вперед руки, словно защищаясь от ударов:

– Не бейте меня, босс! Я совсем, как остальные простые смертные, снедаемые любопытством.

Риба раздраженно оглядела плотно сбитого молодого человека. Тим был ее неоценимым помощником, знатоком камней, обладавшим инстинктивным чутьем на подделки. Под легкомысленной внешностью скрывались знание человеческой натуры и всех тонкостей торговли драгоценностями. И в довершение всех достоинств Тим был по уши влюблен в жену. Он обращался с Рибой, как со всеми камнями, проходившими через его руки, – с уважением, признательностью и полным отсутствием желания завладеть дорогой вещью. За два года совместной работы между ними возникли чисто родственные отношения, нечто вроде дружбы брата с сестрой, что было для Рибы столь же ценным приобретением, как и его неистощимый юмор.

– Я оставляю Зеленый Комплект себе, – объявила она.

Тим издал воинственный клич, но тут же полуиспуганно огляделся:

– Я только что выиграл тысячу баксов!

– Кто проиграл?

Тим злорадно ухмыльнулся:

– Ублюдок по имени Синклер.

Уголки губ Рибы приподнялись в невольной улыбке:

– На твоем месте я не рассчитывала бы на это, пока Тодд не выпишет чек.

– Не волнуйся, он заплатит, – заверил Тим, – даже если придется выбивать из него каждый доллар! Синклер был так уверен, что ты оставишь себе Туз Бубен. Или это так и есть?

– Он прекрасен, – покачала головой Риба, – но это всего лишь огромный бриллиант.

– Всего лишь… босс, да ведь этот бриллиант в последний раз оценили в миллион восемьсот пятьдесят штук зелеными, а это было два года назад! Ты могла бы продать его, выгодно вложить денежки и провести остаток дней в стрижке купонов!

– Предпочитаю зарабатывать деньги старомодным способом.

Тим пристально взглянул на Рибу.

– Не хочешь, чтобы говорили, будто ты подлизывалась к старику Джереми ради его денежек?

– Оставь это, Тим, – бесстрастно произнесла Риба. – А если люди будут спрашивать, объяснишь, что, по моему мнению, Туз слишком аляповат.

Тим быстро дотронулся до ее руки.

– Извини, Риба. Я знаю, что значил для тебя Джереми. Просто он был таким сукиным… – Тим неловко кашлянул. – Он был настоящим исчадием ада со всеми, кроме тебя.

– Я говорила по-французски, – вздохнула Риба, вспомнив, как гордился Джереми ее прекрасным знанием его родного языка.

– Я тоже, – проворчал Тим.

– С невыносимым акцентом, – вставила Риба.

– Это все мелочи, – объявил Тим и, захлопнув записную книжку, положил ее в карман желтовато-коричневого шерстяного пиджака.