Вирджиния Эндрюс - Все, что блестит
– Правильно ли я поступаю, бабушка? – прошептала я, но услышала лишь тишину, нарушаемую причмокиванием Перл.
Я покормила ее, но ела она без аппетита, так же, как и я, лишь немного пососала из своей бутылочки, постепенно закрывая глазки. Казалось, она тоже эмоционально измучена. Как будто все ощущения, все чувства передаются ей от меня по невидимым проводам, связывающим мать и дитя. Я уже хотела отнести ее наверх и уложить спать, но только поднялась, как услышала, что подъезжает машина. Фары осветили окна, машина остановилась, открылась и захлопнулась дверца. Неужели Поль вернулся? Если так, нельзя отступать от своего решения.
Но тяжелые шаги по галерее подсказали мне, что это кто-то другой. Раздался громкий стук в дверь, от которого содрогнулась вся хибара на курьих ножках. Я медленно вышла из кухни, сердце мое билось почти так же громко, как этот стук.
– Кто там? – спросила я.
Перл смотрела с любопытством. Вместо ответа гость с такой силой дернул дверь. Что почти сорвал ее с петель. Я увидела, как ввалился этот человек с длинными нечесаными каштановыми волосами, свисающими по его грязной толстой шее. Руки у него были огромные, как две кувалды, под ногтями грязных пальцев скопилась чернота. Когда он появился в свете бутанового фонаря, у меня перехватило дыхание.
Хотя я столкнулась с ним только однажды, а до этого лишь видела несколько раз мельком, лицо Бастера Трахо осталось в моей памяти как ужасный ночной кошмар, он был еще безобразнее, чем в тот день, когда пришел с дедом Джеком, чтобы скрепить их уговор, что я выйду за него замуж, если он даст деду тысячу долларов. И что самое отвратительное, дед позволял ему спать со мной заранее, чтобы испытать меня. Как будто я была каким-то товаром.
Тогда это был человек лет тридцати пяти, высокий, плотный с толстым брюхом и такими боками, будто под рубашкой у него было колесо от машины. Он еще разжирел с тех пор и черты лица, обезображенные избыточным весом, так расплылись, что теперь он походил скорее на свинью, чем на человека. Только сейчас у него появилась спутанная борода, не стриженная под подбородком и сливающаяся с вьющимися у шеи волосами, благодаря чему он напоминал еще и обезьяну.
Когда он улыбался, его толстые губы прятались под усами и в бороде, выдавая отсутствие большинства передних зубов. Оставшиеся были в коричневых пятнах от табака, делая его рот похожим на глубокое, обугленное жерло. Щеки шелушились, напоминая сброшенную змеиную кожу. Их огромных ноздрей торчали пучки волос, а брови соединялись в одну толстую темную линию над выпученными карими глазами.
– Значит, правда, – сказал он. – Ты вернулась. Слатерс сказал мне, когда я привез ему чинить свой фургон.
Он слегка приоткрыл дверь и выплюнул изо рта жеваный табак. Затем повернулся, широко улыбаясь.
– Что вам нужно? – возмущенно спросила я, тесно прижимая к себе Перл. При идее его она начала поскуливать, как щеночек.
Улыбка его быстро улетучилась.
– Что мне нужно? Ты что, не знаешь, кто я такой? Я – Бастер Тахо, и я хочу получить то. Что мне причитается, – вот, что мне надо. – И он сделал шаг вперед. Я отступила. – Это той ребенок? Милая малышка, ничего. Без меня детей делаешь, да? – Сказал он и захохотал. – Ну, теперь мы это исправим.
Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица, когда поняла, к чему он клонит.
– О чем вы говорите? Убирайтесь отсюда! Я не приглашала вас к себе дом. Уходите или…
– Ну-ка, осади лошадей. Забыла, что мне причитается?
– Я не знаю. О чем вы горите.
– Я говорю об уговоре с твоим дедом Джеком, о тех деньгах, которые я ему дал, перед тем как ты сбежала. Я позволил ему оставить их у себя, потому что он сказал, что ты вернешься. Конечно, я знал, что он старый врун, но я подумал, что деньги неплохо потрачены. Я сказал себе: «Бастер, наступит твой час», и вот он наступил!
– Нет, – ответила я. – Я с вами ни о чем не договариваюсь. А теперь – убирайтесь.
– Никуда я не уберусь, пока не получу то, что мне причитается. Тебе-то какая разница? Ты без мужа рожаешь детей, нет, что ли? – Он опять расплылся в беззубой улыбке.
– Вон! – заорала я.
Перл заплакала. Я хотела уйти, но Бастер схватил меня за запястье.
– Смотри не урони ребенка, – сказал он с угрозой в голосе.
Я старалась не поворачиваться к нему лицом, его вонючее дыхание и запах от одежды и тела выворачивали меня наизнанку. Он начал разжимать мои руки, чтобы вырвать Перл.
– Нет! – закричала я, боясь, что он причинит вред малышке.
Она отчаянно зарыдала, когда он сжал своими огромными грязными руками ее талию.
– Дай мне немного подержать ее, ладно? У меня у самого есть дети. Я знаю, что делать.
Чтобы не тянуть Перл туда-сюда, мне пришлось выпустить ее.
– Не делайте ей больно, – умоляла я. Она плакала и тянула ко мне свои ручонки.
– Ну-ну, эй… это твой… дядя Бастер, – приговаривал он. – Хорошенькая. Когда-нибудь тоже разобьет кому-нибудь сердце, уж это точно.
– Пожалуйста, отдайте ее мне, – молила я.
– Конечно. Бастер Трахо не делает детям больно. Бастер Трахо делает детей, – сказал он и рассмеялся своей шутке.
Я взяла Перл и отступила.
– Положи ее в постель, – приказал он. – Нам нужно сделать дело.
– Пожалуйста, оставьте нас в покое… пожалуйста…
– Нет, я не уйду, пока не получу то, за чем пришел, – сказал он. – Ну, так как, сделаем это легко или с препятствиями? Мне подходит и так и эдак. Дело-то в том, – оскалился он, – что мне больше нравится, когда с препятствиями. Это – как борьба с аллигатором. – Он подошел ко мне и заорал: Положи ее в постель, а то она рано получит образование, слышишь?
У меня перехватило горло, я чувствовала, что задыхаюсь, ошеломленная происходящим кошмаром.
– Положи ее здесь на диван, – приказал он. – Поплачет и уснет, как все дети. Давай.
Я взглянула на диван и на дверь, но, несмотря на тупость, у него хватило ума предугадать мои намерения, и он отошел, чтобы загородить мне дорогу. Нехотя я отнесла Перл и положила ее на диван. Она кричала не переставая.
Бастер схватил меня за кисть и потянул к себе. Я пыталась сопротивляться, но это было все равно что сдержать прилив. Он обхватил меня своими огромными ручищами, придавив к своему животу и груди, а затем схватил сильными пальцами за подбородок и заставил поднять лицо, чтобы прижать свои толстые губы к моему рту. Я вся сжалась от их мокрого прикосновения, затаив дыхание, отчаянно пытаясь удержаться на грани сознания. Иначе он сорвет с меня одежду и сделает со мной все, что захочет.
Его правая рука поползла вниз по моей спине, пока он не схватил меня за ягодицы и приподнял, покачивая, как будто я весила не больше Перл.
