Марина Порошина - Би-ба-бо
– Нет. Саш, мне все равно, что ты подумаешь. Я пойду, у меня дел полно.
– И мама отпустила тебя одну?
– Я большая девочка. Сама решаю. Хочу шубу. Хочу в Турцию. Хочу замуж за нормального мужика. И детей хочу. Что ж, мне на все разрешения спрашивать?
– А я?
– Ты тоже большой. Ты уж сам как-нибудь. Я пойду, ладно?
Лариса сделала несколько шагов до крыльца подъезда, вставила ключ в прорезь на панели домофона. Она чувствовала спиной взгляд бывшего любовника. А вот с Сергеем она бы так не смогла. Если бы он сказал – останься, она бы осталась. Хорошо, что он не скажет, ведь потом ему возвращаться к жене. А ей надо ехать.
Но в спину Ларисе смотрел не Шкирка. Серебристый джип «Тойота Лендкрузер», припарковавшийся в углу двора, куда не падал свет, сливался с темнотой. Света в салоне не было. Сидевший за рулем мужчина курил «Парламент», пепельница была полна окурков. В машине играла тихая музыка, низкий женский голос пел что-то на непонятном языке, то ли странном английском, то ли испанском. Когда Лариса приблизилась и Шкирка выбрался из автомобиля ей навстречу, мужчина выключил музыку. В гулкой тишине двора голоса были слышны отлично. Мужчина внимательно слушал, стараясь не пропустить ни слова.
Лариса хлопнула дверью подъезда. Шкирка стоял возле машины, переваривая информацию. Мужчина терпеливо ждал. Когда «Фольксваген», резко газанув, тронулся с места и вырулил за угол, он усмехнулся и через минуту тоже выехал на улицу. Краем глаза он отметил, как в одном из окон третьего этажа включился свет. Что ж, пока все идет по плану. Мама – как и ожидалось. Отца, похоже, нет, это хорошо. Чем меньше всякой родни, тем лучше. Пункт второй – любовник. Конечно, у такой девушки наверняка кто-то есть. Но, видимо, с ним что-то не ладится, раз она обратилась в агентство. А остальное он выяснит в ближайшее время.
Дома ее встретила кошка Сетта, настолько породистая, что хозяевам даже имя не дали придумать – оно было записано в паспорте и очень не нравилось Ларисе. Она звала кошку Сеткой. Вообще, Лариса больше любила собак, они понятнее и проще, преданны и искренни. Кошки эгоистичны, самолюбивы, автономны. Но с собакой надо гулять, разговаривать, а когда приходишь домой около десяти часов вечера, то не стоит собаку и мучить. Кошке твои разговоры не нужны, они ее не интересуют, миска с едой и лоток для туалета – все, что ей необходимо. И если ты за день ей не слишком надоедаешь, то вечером она встретит тебя благосклонно, возможно, даже подставит спинку и разрешит потеребить шерстку, когда ты усядешься у телевизора. Лариса и Сетка устраивали друг друга. Лариса добросовестно выполняла свои хозяйские обязанности, а Сетка была живой душой, которая должна встречать человека дома после работы, – так считала мама, которая три года назад подарила дочке котенка на новоселье. С тех пор они ни разу не поссорились, никто не давал повода, однако горячей любви между ними так и не возникло. Сетка не беспокоилась, если вдруг вместо Ларисы заботы по ее кормлению на несколько дней брала на себя мама. А Ларису вполне устраивало, что Сетка не лезет ей в душу, как болонка Фредик, который раньше жил у них с мамой. Этот, пока не расспросит обо всем, что случилось за день, пока не расскажет о своих собачьих делах, прыгая, визжа и целуя во все места, до которых может дотянуться, не позволял встать со скамеечки в прихожей. Он великолепно пел, чувствуя музыку и безошибочно выбирая тональность, и страшно обижался, если гости хихикали. По Фредику они с мамой скучали до сих пор, поэтому и не решались взять нового щенка. Сетка же ходила по комнате, чем-то шуршала, точила когти, лакала воду, с ней можно было переброситься парой слов по бытовым вопросам, в общем, если телевизор был выключен, то тишина в квартире не давила на психику.
Лариса разделась, сняла трубку домофона и оставила ее висеть на шнуре. Прошла в кухню, сварила кофе (Сетка взглянула вопросительно: обычно хозяйка пила кофе утром). И сделала то, о чем мечтала весь этот суетный день: включила елочную гирлянду, в весело мерцающей темноте забралась в кресло, поставив на столик чашку, укутала ноги мохеровым пледом. Плед тоже входил в систему мер по созданию домашнего уюта на Ларисиной территории, выстроенную мамой. Его купили еще в застойные времена, по великому блату – Шотландия, чистый мохер. Он был настолько шикарным, что пользоваться им мама не собиралась, она твердо решила: это дочке. Выйдет замуж, будет жить своим домом… Когда возраст пледа перевалил за полтора десятка лет, мама принесла его Ларисе – будешь укрываться, сколько ему лежать без дела.
Лариса взяла телевизионный пульт, покрутив в руках, положила на место. (Странно, опять удивилась кошка. С хозяйкой определенно что-то происходило. И она забралась на спинку кресла, чтобы ничего не пропустить.) Но ничего не происходило – Лариса просто сидела и смотрела на бегающие огоньки: сначала синие, затем зеленые, красные, желтые, теперь мигают все вместе, ненадолго замирают во всем своем блеске и медленно гаснут. Пять секунд в темноте – и все сначала. Лариса просто сидела, наблюдая за разноцветными вспышками, она очень устала за этот длинный-длинный день. А ей надо побыть наедине с собой и разобраться со своими мыслями.
Итак, случилось то, о чем она мечтала много лет, загадывая желания под очередной Новый год. Случилось чудо, потому что в обыденной жизни так не бывает. Он, наверное, очень неглуп и тактичен, этот незнакомец. Ведь если бы Лариса познакомилась с ним вчера или пару дней назад, очевидно, он не понравился бы ей настолько, чтобы ехать с ним за два моря. И скорее всего, она не приняла бы такой подарок от малознакомого человека. Она порядочная женщина… Но его поступок был вне привычной логики, а значит, и Лариса могла реагировать на него, тоже отбросив стереотипы. Ведь каждая женщина в глубине души твердо уверена, что где-то параллельно обыденности существует иная жизнь, где обычных женщин носят на руках, дарят им подарки и любуются их сияющими глазами. А когда они выходят из ванной, завернувшись в полотенце, любимые собирают губами капельки воды с плеч и согревают поцелуями. Этих женщин возят к морю, с них не требуют отчета о выделенной на месяц сумме, они встают утром позже семи часов, и их даже отвозят на работу. По субботам освобождают от дежурства по кухне и ведут обедать в маленькие ресторанчики. Вероятно, у них есть дети, их тоже любят и балуют. Тогда по выходным детей надо непременно отвозить к дедушке и бабушке, чтобы побыть вдвоем и понять: какое это счастье – находиться вдвоем. И собака: ведь в семье, где есть дети и все любят друг друга, обязательно должна жить собака. Это все где-то рядом, просто их по досадному недосмотру еще не взяли за руку и не отвели туда, а сами они в своей беличьей суете пробегают мимо неприметной калитки, за которой эта самая жизнь и проходит.
