Наталья Колесова - Женщина среднего возраста
— Холодная…
— А вы горячий… — в тон отозвалась я. — Ну-ка, вставайте! Одевайтесь!
Он из-под руки посмотрел на меня, вздохнул и, к моему удивлению, поднялся. Перекинул плащ через руку.
— Куда? — прикрикнула я. — Надевайте!
— Жарко же…
— На-де-вай-те!
И он опять послушался. Не успела я порадоваться обретенной воз-можности покомандовать собственным начальством, как задумалась — правильно 'надевайте плащ или одевайте'? Все филологическое обра-зование покоя не дает!
— Идемте! — я погнала его из кабинета вон. Чиф с тоской глянул на свой осиротевший стол, но повиновался. Сообщая по телефону заму, что начальник отбывает болеть, я увидела, как Андрей Юрьевич вытаскивает из шкафа мое пальто.
— Зачем это?..
— Закрываем приемную, — пробормотал он, пытаясь на меня его напя-лить. — Домой.
Да, похоже, у чифа температура зашкаливает — иначе с чего он решил бы меня отпустить пораньше? Но это, по-моему, единственное распоря-жение начальства, которое не вызывает у подчиненных никакого внут-реннего протеста…
Я с минуту наблюдала, как Андрей Юрьевич пытается вставить ключ в дверцу 'бэхи'.
— Может, попросить Валеру, чтобы вас отвез?
Он открыл дверь.
— А, может, вы?
— А? — обомлела я.
— Умеете водить машину?
— Не 'БМВ'! — категорически заявила я.
- 'Запорожец'?
- 'КАМАЗ'! — огрызнулась я.
— Может, попробуете? Как с мотоциклом? — он кинул на меня взгляд и хрипло засмеялся. — Ладно, не будем рисковать! Садитесь.
— Зачем?
— Вы домой пешком собираетесь идти?
А как, вообще-то, обычно ходят? Я могла добраться и на автобусе, как проделываю это практически каждый день… Пожав плечами, полезла в открытую передо мной дверцу. Прокатимся еще раз, бог троицу любит.
— Вы еще должны мне инструкции дать, — сообщил Андрей Юрьевич, выезжая на проспект.
— Какие?
— Ну… как лечиться.
— А! — обрадовалась я, разворачиваясь к нему. — Хорошо. Есть у вас дома какая-нибудь травка?
— Травка… анаша? — уточнил он. Я поглядела на чифа. Похоже, вме-сте с высокой температурой у моего начальника прорезалось и чувство юмора. Интересное сочетание.
— Не знаю, подойдет ли, — в тон отозвалась я. — Никогда не употребля-ла. Тем более, в качестве лекарства. Так вот, берете ромашку, тысячели-стник, зверобой или что найдете…
Чиф, покашливая, слушал, иногда кивал — словом, создавал вид пол-ной заинтересованности. Как позже выяснилось — только вид. Когда он ос-тановил машину, я огляделась и удивилась:
— А мы где это?
— Вон мой дом, — подсказал он. Ну да, с чего я решила, что он довезет меня — в его-то состоянии. Ничего, сейчас выясню, какой автобус…
Андрей Юрьевич закрыл машину и показал ключами на светящийся зеленый крест.
— Аптека. У меня дома нет ничего такого. Я банкую, а вы берете все, что нужно.
Я быстренько перетряхнула аптечные полки и вручила пакетик чифу.
— Держите. Все запомнили?
Он поднял пакет на уровень глаз, оглядел пузырьки, блистеры и ко-робочки и сказал убито:
— Честно? Ничего.
— А зачем тогда кивали?
— У вас голос красивый. Слушал бы да слушал… Евгения Александ-ровна! У меня к вам огромная просьба! Поднимемся ко мне, вы все снова растолкуете, а я законспектирую. Мне в четверг надо быть как огурчик, вы же знаете!
Я переступила с ноги на ногу. Чиф истово прижимал пакет к сердцу и смотрел на меня больными собачьими глазами.
— Ладно-ладно, — проворчала я, — разжалобили! Молоко хоть у вас есть?
— Да-да-да! Еда есть вся. Заодно и поужинаете.
Мы поднялись на лифте — естественно, просторном и не загаженном. Стараясь не слишком пялить глаза на чифовские апартаменты, я начала командовать с порога:
— Переоденьтесь! Кухня где?
Кухня как кухня, видали побольше и поэффектней. Я заварила травку и нырнула в холодильник. М-да… действительно, еда есть вся. Я бы с удовольствием проинспектировала содержимое всех этих баночек-коробочек-упаковочек. Кто это его так кормит? Или сам раз в месяц холо-дильник затаривает? И когда успевает все съедать, целыми же днями дома не бывает… Я отыскала молоко, масло, апельсины и крохотную ба-ночку меда.
Чиф приплелся на кухню, натягивая на ходу майку. Я с трудом заста-вила себя не пялиться на него — нечестно все-таки, когда человек в таком состоянии… Но и ему нечестно выглядеть таким сексуальным в старых джинсах и хэбэшной майке! Мой взгляд упал на его ноги.
— Куда с босыми ногами! Быстро наденьте носки!
Он послушно убрел, а я опять задумалась: оденьте или наденьте? Правила, однако, пора повторять.
Когда чиф явился снова, я поставила перед ним кружку с молоком и растопленным маслом и медом.
— Пейте!
Он заглянул и скривился:
— Пенка!
— Боже, какие мы нежные! А мы ее вот так! Пейте! Горло смягчится.
Он глотнул, покатал во рту, сказал с удивлением:
— Вкусно…
— Угу. Вот, смотрите сюда! Трава. Будете полоскать горло — чем чаще, тем лучше. Аспирин выпьете на ночь. И завтра, если понадобится.
— Может, лучше водки?
— Дело ваше. Может, вам и лучше. Допили? Держите апельсины. Ал-лергии нет?
— Я же говорил, ничем не болею! — напомнил он капризно.
— Да-да, конечно, сейчас у вас просто воспаление хитрости. Где спальня?
Он вскинул на меня глаза. Так как он затрудненно молчал, я попро-бовала сформулировать вопрос по-другому:
— Где вы спите? На кровати? На диване? На полу?
— А, — дошло, наконец, что я не собираюсь покушаться на его невин-ность! — Вон там.
Не стала бы покупать такую квартиру только из-за масштабов уборки. Когда мы, наконец, добрались до спальни, я уже устала нести графин с морсом. Андрей Юрьевич сел на гигантскую кровать и стал смотреть, как я сервирую прикроватную тумбочку.
— Пейте как можно больше, — втолковывала я. — Вот морс, лимонад, можно чай с малиной. Ешьте апельсины — сколько захочется. Есть вообще хотите? Нет? Ну и не надо. Завтрашний день проведите в постели…
— С кем? — проявил завидную реакцию чиф. Больной-больной, а туда же…
— С таком, — буркнула я. — Вы меня поняли? Не вздумайте являться на работу. Не пущу.
— А как же… — начал он.
— А никак! — отрезала я. — Думаете, фирма без вас за день разорится? А вы знаете, какие осложнения бывают, когда температуру переносят на ногах? Нам не нужны слепо-глухие паралитики-сердечники-начальники…
— Запугали, — пробормотал он, падая спиной на кровать. Зря он это сделал, потому что мне тут же захотелось присоединиться. Причем, по-жалуй, сверху. Пришлось быстренько перевести взгляд на темнеющее окно. Между прочим, и домой пора бы уже.
