Тэми Хоуг - Тонкая темная линия
Анни это показалось очень странным. Копы Байу-Бро всегда посещали «Буду Лаундж», а не вечно пустующий бар «У Лаво».
Что-то не складывается. Именно эта мысль заставила Анни выйти из джипа. Что бы она ни говорила Эй-Джею в свое оправдание, Ник Фуркейд интересовал ее. А он обращался с ней как с чем-то неодушевленным. Детектив не обижал ее, не оскорблял и не подшучивал над ней. Анни его совершенно не интересовала.
Анни, не глядя по сторонам, перешла улицу Дюма и подошла к бару. Бар «У Лаво» представлял собой подвал с синими стенами и столами и стойкой из красного дерева, почерневшего от времени. Если бы не телевизор в дальнем углу, Анни бы решила, что ослепла, такая в баре царила тьма.
Фуркейд устроился в конце стойки, плечи под поношенной кожаной курткой ссутулились, он не отрывал взгляда от ряда низеньких стаканчиков, выстроившихся перед ним. Ник выдохнул струю дыма и смотрел, как он растворяется в воздухе. Он даже не повернул головы в ее сторону, но, когда Анни подошла, она сразу же почувствовала, что Фуркейд знает о ее присутствии.
Она проскользнула между двумя высокими табуретами и облокотилась на стойку. Большие темные глаза Ника пристально уставились на нее. Никаких следов выпитого виски, ясный взгляд, полный пылающей ярости, которая, казалось, идет из глубин его души. Фуркейд так и не повернулся к ней лицом, и Анни видела его ястребиный профиль. Ник зачесывал черные волосы назад, но одна прядь упала на высокий лоб.
– Бруссар, – напомнила ему Анни, испытывая чувство неловкости. – Помощник шерифа Бруссар. Анни. – Нервным жестом она отбросила назад волосы. – Я… гм… была сегодня у здания суда. Мы вместе свалили Хантера Дэвидсона…
Взгляд Ника скользнул с ее лица на распахнутую джинсовую куртку, на тонкую белую футболку под ней, к юбке в мелкий цветочек, доходящей до середины икр, к удобным теннисным туфлям… И вернулся назад, словно приласкав.
– Вы не в форме, помощник шерифа Бруссар.
– Я не на службе.
– Неужели?
Анни моргнула от такого ответа и от едкого дыма, не слишком уверенная, как ей следует поступить.
– Я была первым полицейским, прибывшим на место смерти Памелы Бишон. Я…
– Я знаю, кто вы такая. Ты что же думаешь, chure, глоток виски вышиб мне мозги? – Он выгнул бровь и хмыкнул, гася сигарету в пластмассовой пепельнице, ощетинившейся множеством окурков. – Ты поступила в полицейскую академию в августе девяносто третьего, работала в департаменте полиции города Лафайетт, пришла в офис шерифа в девяносто пятом. У тебя отличный послужной список, но ты слишком часто суешь нос в чужие дела. Я-то считаю, что это не так уж и плохо, если ты собираешься сделать карьеру, а именно этого ты и добиваешься.
Анни смотрела на него, раскрыв от изумления рот. За все время, что Фуркейд проработал в отделе, она не услышала от него и десяти слов. И она никак не могла представить, что он так хорошо осведомлен о ней. То, что детектив так много знал о ней, ее нервировало, и Фуркейд без труда об этом догадался.
– Я должен был понять, годишься ли ты на что-нибудь или нет. А вдруг ты была знакома с Памелой Бишон? Может, вы встречались с одним и тем же парнем? Или она продала тебе дом со змеями под полом?
– Вы меня подозревали? – изумилась Анни.
– Я всех подозреваю, пока не найду виновного. – Он глубоко затянулся. – А тебя это беспокоит?
Анни изо всех сил постаралась выглядеть бесстрастной:
– Ничуть.
– Нет, беспокоит, – заявил Фуркейд, стряхивая пепел в переполненную пепельницу. – И не отрицай. Послушай, неужели ты меня боишься?
– Если бы я вас боялась, я бы здесь не стояла.
Его губы дернулись в неискренней улыбке, и Фуркейд пожал плечами, словно говоря: «Может, да, а может, и нет». Анни почувствовала, что начинает злиться.
– С чего бы мне вас бояться?
Его лицо потемнело, он резким движением отодвинул низкий стакан.
– А ты разве не слышала, что обо мне болтают?
– Я знаю цену этой болтовне. Наполовину правда, а может, и того нет.
– А как ты определяешь, в какой половине скрыта истина? – поинтересовался Ник. – В этом мире нет справедливости, – негромко заметил он. – Как насчет истинности этого высказывания, помощник шерифа Бруссар?
– Я полагаю, все зависит от восприятия.
– «Справедливость для одного есть несправедливость для другого… Разум одного есть сумасшествие другого». – Фуркейд отпил виски. – Это сказал Эмерсон, американский философ. Ни один репортер не скажет правды о сегодняшних событиях…
– Их слова не меняют факты, – заметила Анни. – Вы нашли кольцо Памелы в доме Ренара.
– Ты не думаешь, что я его туда подбросил?
– Если бы вы подложили кольцо, то обязательно бы внесли его в список улик.
– Верно, Анни. – Он наградил ее задумчивым взглядом. – Анни это сокращенное от какого имени?
– Антуанетта.
– Красивое имя. – Он снова глотнул виски. – Почему ты им не пользуешься? Она пожала плечами.
– Не знаю… Все зовут меня Анни.
– А я не все, Туанетта, – спокойно возразил Фуркейд.
Казалось, он придвинулся ближе, и его улыбка стала шире. Анни показалось, что она чувствует исходящий от него жар, ощущает запах кожи от куртки. Она осознала, что его глаза не отпускают ее взгляд, и велела себе отступить. Но не сделала этого.
– Я зашла сюда, чтобы поговорить о деле, – сказала Анни. – Или Ноблие отстранил вас?
– Нет.
– Я бы хотела помочь, если смогу. – Она подняла одну руку, призывая его дослушать. – Я все понимаю – ведь я всего лишь помощник шерифа, а вы детектив, да и Стоукс не захочет, чтобы я в это влезала, но…
– Ты чертовски плохой игрок, Туанетта, – заметил Фуркейд. – Ты сама называешь причины, чтобы я мог тебе отказать.
– Я ее нашла, – просто сказала Анни. – Я видела, что он с ней сделал. Я до сих пор это вижу. Я чувствую себя… обязанной.
– Ты чувствуешь это. Тень смерти, – прошептал Фуркейд.
Он протянул к ней левую руку и растопыренными пальцами почти коснулся ее. Ник медленно провел рукой у нее перед глазами, над головой, едва коснувшись подушечками пальцев ее волос. По телу Анни пробежала дрожь.
– Здесь холодно, правда? – прошептал Фуркейд.
– Здесь? – пробормотала Анни.
– В стране теней.
Она набрала уже было воздуха в легкие, чтобы сказать Фуркейду, какое он на самом деле дерьмо, но язык не слушался ее. Анни слышала, как где-то звонит телефон, до нее доносился звук работающего телевизора, но она воспринимала только Фуркейда и боль, появившуюся в его глазах.
«Неужели действительно глаза – зеркало души?» – подумалось ей.
– Это вы Фуркейд? – Бармен протягивал Нику телефонную трубку.
