Вера Копейко - Последний фуршет
— Как интересно, — сказала Лиза.
— А ты что-то знаешь про этот город?
— Нет. Только из учебника истории.
— Отличница, — похвалила Тамара.
— Как и ты. Ты ведь тоже явилась в Москву с золотой медалью.
— Мы все были покрыты серебром и золотом, — заметила Тамара. — Правда, если поскрести золотое покрытие, то обнаруживалась разная толщина слоя.
— Ну ладно, — сказала Лиза. — Так что ты от меня хочешь?
— Встретиться и сделать тебе кое-какие предложения. Кое-что уточнить. Я думаю, ты поможешь мне вспахать целину...
— Ты будешь трактором или я? — насмешливо поинтересовалась Лиза.
— Наймем пахарей, но урожай весь наш.
— Имей в виду, мои расценки — европейские.
— Поняла. Но первое, что я тебе предлагаю, Лиза, чашку кофе и что-нибудь к нему.
— Ладно. Я пью все, кроме французского анисового партиса. Бр-р-р...
— Что, так противно, да? А французы сидят за рюмкой часами, — заметила Тамара.
— Меня в детстве перелечили от кашля анисовыми каплями.
— Понятно. Французов, наверно, лечили водкой, — хмыкнула собеседница. — Я угощу тебя, допустим, абсентом.
— Договорились. Он и у нас в моде.
— Еще бы. Вкус запретного плода.
— Наверно. Но полынных таблеток от кашля мне, слава богу, не давали. Так что я готова.
Лиза положила трубку. Славик не любил, когда жена бывала где-то без него. Она перестала ходить даже в гости к приятельницам, впрочем, у нее было столько работы, что и времени не нашлось бы. Но на встречу с Тамарой она готова бежать прямо сейчас.
С Тамарой Николаевой они жили в одной комнате в общежитии МГУ, в высотке, на пятнадцатом этаже. Та приехала из города Липецка, была хороша собой, ее глаза походили на глаза лани — такой же разрез, темные, блестящие. Высокая, даже по тем временам, когда ростом удивить стало трудно, она была хороша. Но если бы не Лиза, ее жизнь сложилась бы не так, как теперь.
Это Лиза написала за Тамару письмо и отправила по электронной почте в аспирантуру университета в Мюнхене, в Германии. Это она составила план работы, которая заинтересовала тамошних профессоров.
Лиза раньше других поняла, что на Западе будет интересно то, что способно принести деньги. Например, глиняная посуда в японском стиле, которая входила в моду после китайской. Профессор из Мюнхена вызвал Тамару на собеседование. И она уехала.
Сама Лиза тоже собиралась совершить, как говорила, рывок в Европу. По электронной почте затеяла переписку со школой дизайна в австрийском городке Ферлахе. И настолько заинтересовала одну даму-профессора, что та вызвала ее к себе и оплатила дорогу. Лиза предложила особый способ гравировки клинков, который придумала на основе японской гравировальной техники, изученной ею по старинным японским книгам. Австрийцы увидели коммерческий успех в этом методе и готовы были заполучить Лизу Соломину в студенты. Условия, ей предложенные, оказались райские. Обещали хорошую стипендию и оплату жилья.
Тамара, съездив в Мюнхен, вернулась с такими глазами, которые уже нельзя назвать глазами лани. Это были глаза совы — круглые от удивления.
— Лиза, они... они сумасшедшие, — тараторила она. — Или я. Так не бывает. Мне предложили тысячу долларов в месяц только за то, что я, понимаешь, я, буду учиться! У них! Они еще спрашивают, согласна ли я!
Тамара уехала... А Лиза — нет. Гибель родителей, встреча со Славиком перевернули все. Лиза увидела в этом молодом человеке то, чего ей не хватало тогда, — от Славика веяло покоем, уверенностью... И она написала в Ферлах, что в этом году не приедет.
Ей ответили быстро, что сожалеют, пожелали успехов. Но насчет следующего года промолчали.
Лиза сама понимала, от чего отказывается. Но то предложение, которое сделал Славик, сочла более заманчивым...
Наконец Лиза налила в чайник воды. Ожидая, пока она закипит, пыталась представить себе Тамару. И... себя рядом с ней.
Что ж, надо постараться, как любит говорить Славик.
4
— Значит, так, — сказала Тамара, закрывая меню и наблюдая, как к ним идет официант. — Ты все выбрала?
— Да, — ответила Лиза. — Чашка кофе, сэндвич с тунцом, лучше холодный.
— Мне то же самое, но сэндвич с лососем. Горячий.
— Лед и пламень, — насмешливо заметила Лиза, рассматривая лицо Тамары. Это было лицо довольного собой человека и уверенного. Очень. О котором заботятся так, как она об орхидеях, что недавно завела у себя. Для этих цветов вреден и недостаток света, и избыток. Лиза знала, что им нужно освещение только четырнадцать часов в сутки.
Она подумала, а включила ли в суете люминесцентные лампы? Они должны гореть с двух часов дня до девяти вечера. Сегодня пасмурно, а лампы прекрасно копируют солнечный свет.
Лиза возилась с цветами, как с детьми, измеряла температуру днем, добивалась, чтобы та была двадцать два-двадцать шесть градусов. Ночью вставала и проверяла — есть ли пятнадцать-двадцать. Следила за влажностью, им нужно — шестьдесят-восемьдесят процентов. Купила специальный увлажнитель, который сам регулирует уровень. Дорогое удовольствие, но она не жалела денег. Не опрыскивать же цветы из обыкновенного пульверизатора по три раза в день? Славик иногда косился на ее орхидеи, но Лиза одаривала мужа таким взглядом, что тот не решался выдавать свою ревность.
— Знаешь, — говорил он, — моя мама точно так же сдувала пылинки со своей собаки — хаски. — Это воспоминание, видимо, примиряло его с орхидеями.
Лиза смотрела, как двигаются Тамарины губы, а сама думала, что скоро, благодаря ее стараниям, бутон орхидеи превратится в фантастический цветок с невероятным запахом... Как Тамара, которая сидела перед ней. Да, она помнила ее бутоном. Но сейчас...
Лиза знала: чтобы расцвел цветок, нужна почва. Она сама готовила субстрат для орхидей. В лесу надрала коры, купила древесный уголь, смешала с березовым, добавила сфагновый мох. Потом прокрутила кору через мясорубку. Соединила три пятых коры и по одной пятой угля и мха. Потом высадила орхидеи.
Не так ли Герхард заботится о Тамаре, с которой она сейчас не сводила глаз? А может быть, само место, та земля, куда судьба не без Лизиного участия пересадила Тамару, стала для нее субстратом, где расцветает женщина?
— А прежде было наоборот, — наконец Лиза услышала голос подруги. — Тебе не кажется?
Лиза бросила на нее быстрый взгляд, прокрутила то, о чем они говорили, нашла нить разговора, прерванного изысканиями из жизни орхидей.
— Пожалуй. Ты была гораздо холоднее меня и выбрала бы сэндвич холодный. — Лиза засмеялась. — Так что же ты хотела мне предложить?
