Елена Чалова - Ребенок моего мужа
Собственно говоря, получить удовольствие от педагогической практики удалось лишь двоим. Ирме неожиданно понравилось быть учительницей, но она постеснялась в этом признаться, поэтому, когда все приятели и подружки закатывали глаза и стонали: «Отстой какой, хоть бы этот ужас поскорее кончился!», она просто промолчала. А вот Шурик не стал скрывать, что в школе ему понравилось. Огромный, под два метра ростом, с длинными, стянутыми в хвост волосами, ярый поклонник Нины Хаген, он был возведен детьми в ранг полубога. Они восхищались студентом, ходили за ним хвостом и преданно заглядывали в глаза, трогательно предлагая яблоки и печенье. Дело в том, что Шурик, помимо Нины Хаген, увлекался еще и военной историей. Он знал удивительно много неожиданного и интересного про полководцев, войны, оружие и умел рассказывать. Он мог рычать, изображая гул первого боевого самолета, и расчертить всю Доску планом засады Александра Невского. А еще он делал фигурки солдат из глины или специального пластилина, раскрашивал форму, иногда позволял школьникам покрыть серебряной краской штыки или еще какие-нибудь детали фигурок. Студенты должны были в обязательном порядке посещать занятия друг друга, и Катерина с удовольствием ходила к Шурику на уроки. После шумного и захватывающего действа, которое каждый раз устраивал однокурсник, ее собственные занятия казались девушке не слишком интересными, но школьники были довольны. Они спокойно слушали ясную и четкую речь, смеялись над историями и забавными случаями, которыми девушка старалась оживить сухие цифры и факты, и с удовольствием участвовали в дискуссиях о будущем России, когда класс делился пополам и одна половина должна была защищать реформы Столыпина, а другая — доказывать их абсурдность. Помнится, в конце практики администрация школы написала письмо декану, в котором Шурик приравнивался к новому Макаренко и восхвалялся безмерно. Директор готов был рвать на себе волосы, понимая, что ничего особенного предложить амбициозному молодому человеку не может, кроме скромной зарплаты, а потому, скорее всего, не видать школе блестящего преподавателя как своих ушей. Катерине подписывая отчет о прохождении практики, директор сказал:
— Приходите, когда осознаете, что это ваше.
— Что? — не поняла девушка.
— Из вас выйдет прекрасный учитель. Вы понимаете и чувствуете детей, а они видят в вас наставника, это очень важно. Пока вы этого не осознаете, но я уверен время придет, и вы вернетесь в школу, — пояснил директор.
Катерина смутилась и даже никому не стала рассказывать. Слова директора показались ей неуместно торжественными и чуть ли не напыщенными. Наставник. Какой из нее, девчонки, наставник? Глупо как-то.
Минуточку. Она пропустила какую-то мысль... Что-то. Катерина невидящим взглядом уставилась на клавиатуру. «Точно, вот оно. Идеальным учителем может стать женщина, любящая детей, получившая хорошее образование — а уж что может быть лучше МГУ? — не имеющая материальных проблем. Точно — ведь это я! Прав был директор, надо же. Похоже, время пришло. Жаль, нет смысла возвращаться в ту школу, где проходила практика. Лучше поискать что-нибудь поближе к дому, чтобы меньше времени уходило на дорогу». Она засмеялась вслух и тут же зажала рот ладошкой. «Вот муж удивится, если найдет тут меня ночью вдвоем со Стенли. Еще решит, что я порнуху смотрю...» Катерина вновь захихикала. Пожалуй, сегодня она нашла то, что хотела, — мысль о своей будущей работе. Теперь... Как говаривал один из знакомых — «с каждой новой идеей надо переспать». Утро вечера мудренее.
Обсудив проблему Настиного образования с соседкой, мамой толстощекого Антоши, Катерина узнала, что в соседнем переулке есть прекрасный детский творческий центр. Туда ходили многие детишки, с кем Настя подружилась во дворе. И вечером того же дня Настя встретила отца криком:
— Я теперь художница! И еще прыгальщица!
— Танцовщица, — поправила мать.
— А вот и нет! Мы только прыгали и бегали. Значит, прыгальщицы и бегальщицы.
А через несколько дней Катерина, которая теперь уже совершенно точно знала, что хочет стать учительницей, набрела на школу неподалеку от собственного дома. И все сложилось так, как будто только ее и ждали. Через несколько месяцев одна из учительниц английского языка собиралась уходить в декрет, а пока директор посоветовал Катерине походить на курсы. Она с радостью согласилась — педагогического опыта у нее не было, если не считать уроков в школе во время практики в университете. Курсы по современной методике преподавания языков стоили недешево и находились аж в районе метро «Водный стадион», а потому свободного времени поубавилось, но Катерина была довольна — это начало новой, интересной жизни.
Катерина не преминула написать обо всем родителям, предупредив, что от мужа все пока держит в секрете. Она почему-то не хотела ничего рассказывать, хоть прежде тайн от Александра у нее не водилось. Но теперь — теперь у нее тоже будет своя жизнь — не только дом, муж и ребенок, а работа. Эта мысль наполняла молодую женщину каким-то тихим удовлетворением. Должно быть, не желая даже самой себе признаваться в этом, она все же ревновала Александра к его бизнесу.
Машин было много, и Катерина вела джип очень осторожно. Автомобиль она любила. Даже ее муж был удивлен, когда узнал, что она записалась в автошколу. А уж когда на годовщину свадьбы жена попросила подарить ей джип — изумлению его не было предела. Он осторожно переспросил: может быть, что-нибудь более... женственное, что ли, может быть, «вольво» или... Нет, она не хотела ни «вольво», ни БМВ. Она мечтала именно о таком — большом, темно-зеленом, почти черном и очень мощном лендровере. Муж, пребывая по-прежнему в состоянии недоумения, рассудил, что раз жена хочет — пусть будет джип. К тому же в первый раз за всю их совместную жизнь она сама попросила какую-то вещь. Свекровь — Нина Станиславовна — была возмущена до глубины души: вот уж скромница отчудила — эта не промахнется и если просит — то сразу джип. В следующий раз она захочет дачу на Гавайях. Машина действительно стоила дороговато, но дела шли неплохо, поэтому Александр машину купил. Оформлять покупку поехал вместе с отцом, у него были знакомые в ГАИ, что помогало избежать волокиты: номера, проверка на угон и т. д. Когда процесс оформления уже приближался к концу, Андрей Николаевич поинтересовался:
— А как думаешь вручать?
— Что? Ну как... Не знаю еще. Да и как его можно вручить — это ж не букет... Может, ключи в бархатную коробочку положить? Пусть подумает, что там побрякушка какая-нибудь — кольцо или еще что.
Андрей Николаевич, помолчал, подумав про себя сакраментальное: «Эх, молодежь. Ни вкуса, ни фантазии». Потом осторожно спросил:
