Коринн Майклс - Утешение

— Ты не обязан нянчиться со мной. Я буду в порядке.

Его рот приоткрывается.

— Я беспокою тебя?

— Нет! — восклицаю я. — Ты одинокий парень. Тебе не нужно проводить время со мной.

— Прекрати! С тобой очень весело. Я имею в виду, где еще я мог бы встретить женщину, которая не пытается залезть мне в трусы?

Я взрываюсь от смеха.

— И часто такое случается?

Лиам наклоняется и заговорщицким тоном говорит:

— Ну, не хочу хвастаться, но я известен разбитыми сердцами… и кроватями.

— Разгром кроватей не считается, потому что ты толстый!

Выражение его лица меняется — он выглядит искренне оскорбленным. Следующее, что я понимаю, он срывает свою футболку и выставляет на обозрение каждый мускул своего великолепного тела. Я знаю его на протяжении многих лет. Я видела его без футболки так много раз, что сложно сосчитать. Но есть кое-что другое в этот момент, и он об этом никогда не узнает.

— Жир? Покажи мне! — он бросает мне вызов.

Я встаю и пихаю его в бок.

— Что? Ты не трясешься как желе, когда я толкаю тебя?

Лиам смеется.

— Не думаю, что тебе следует шутить о толкании, Ли, — он улыбается и хватает свою футболку.

— Почему обязательно все нужно опошлить?

— Потому что я парень, — Лиам говорит так, словно это все объясняет. — Я собираюсь пойти на пробежку и сделать несколько сотен отжиманий, поскольку ты думаешь, что я жирный.

— Оооо, не плачь… Это случается с каждым, кто достигает определенного возраста, — я шучу, и это ощущается, как что-то невероятное. Я забыла эту часть себя. Я замечаю, что смеюсь все больше и больше, напоминая себе о человеке, которым раньше была.

Лиам разворачивается и настороженно смотрит на меня.

— Давай притворимся, что ты не назвала меня старым и толстым в одно и то же время!

— Сделаем вид… — я умолкаю и медленно иду на кухню. Прежде чем дойти до двери, я оглядываюсь, чтобы посмотреть на его реакцию. Он стоит там, ошеломленно разинув рот. Я усмехаюсь и иду дальше.

— Я покажу тебе жирный! — закрывая дверь, я слышу, как он бубнит себе под нос.

Я смотрю на столешницу на кухне. Признаки улыбки задерживаются на моих губах, когда часть меня начинает изнывать от боли. Та часть, которая уверена, что еще слишком рано, чтобы снова чувствовать себя хорошо. Не должно ли мне быть больно и грустно? Прошло всего лишь шесть месяцев. Но затем появляется другая сторона, которая говорит, что прошло уже шесть месяцев… живи. Аарон не хотел бы, чтобы я была одна. Он не хотел бы, чтобы я была грустной все время.

— У тебя есть кофе? — спрашивает Лиам, входя в кухню и зевая.

— Ты понимаешь, кого спрашиваешь? — говорю я, смеясь. Я достаю кофе и наливаю ему чашку. — Я одинокая мать. Кофе — мной наркотик.

— Спасибо.

Он поднимает чашку и практически залпом выпивает ее.

— Я хочу пойти и снова заняться машиной. Есть еще несколько вещей, которые нужно починить перед продажей.

Лиам отклоняется назад, не отводя от меня взгляда. Я смотрю на него. Это в действительности занимает лишь секунду. В его глазах всегда есть слабый блеск… немного сексуальный и немного озорной. Трехдневная щетина, которую он всегда носит, кажется грубой и жесткой. Конечно, его тело кричит об опасности, но не слишком сильно. Он знает, что сексуален, но он не беспокоится по этому поводу.

— Хорошо. Я хочу прогуляться к пляжу, пока Ара спит, — я обхожу его, кладу руку на его плечо и беру радио-няню. — Спасибо, Лиам. Я ценю это.

Его рука накрывает мою.

— Все, что тебе необходимо. Я здесь, — он гладит мою руку, и я отхожу с мягкой улыбкой, размышляя о том, как ощущается то, что он здесь.

Я убираю кружку из-под кофе, стоящую на кухонной столешнице. Открыв шкафчик, я вижу любимую чашку Аарона. Ту, которую я ему подарила на нашу последнюю годовщину. На ней написано: «Никто не любит тебя так, как я».

Прошлое бьет по мне в полную силу.

— Аарон, остановись! — я хихикаю, когда он хватает меня за талию и бросает обратно на песок перед нашим домом.

— Скажи «сдаюсь»! — он щекочет меня, и я ерзаю под ним. Я хихикаю и пытаюсь выбраться из-под него, хотя знаю, что это практически невозможно. — Если ты любишь меня, то остановишься.

Он мгновенно убирает руки и кладет их по обе стороны моей головы.

— Никто не будет любить тебя так сильно, как я.

Рукой я плавно скольжу по его руке, а затем надавливаю на его грудь.

— Ни одна женщина не будет любить тебя так сильно, как я.

— Ни одна женщина и близко не подберется.

— И лучше бы ей этого не делать.

Он перекатывает меня на свою сторону и прижимает к груди. Я отдыхаю и расслабляюсь в его объятиях.

— Ты когда-нибудь думала о том, что бы ты делала, если бы со мной что-то случилось?

Его вопрос пугает меня.

— Иногда.

Аарон в команде уже на протяжении трех лет, и я бы соврала, если бы сказала, что никогда не думала об этом. Его отправляют на задания практически каждые полгода, и каждый раз это все труднее и труднее. Я люблю своего мужа, но понимаю его обязанности. Это тяжело — любить кого-то и знать, что он может не вернуться домой. Но мысль о том, чтобы не любить его, просто невообразима. Я была создана для такой жизни — не каждая женщина может быть женой военного, но еще меньше могут справиться с тем, чтобы быть женой спецназовца ВМС. Тебе необходимо любить глубже, быть сильнее, но знать, что в любой момент связь может оборваться. Мы боремся, как и все, но Аарон и я хотим этого. Мы видели так много наших друзей, переживающих супружескую измену и развод, но нашу любовь мы держим на плаву. Он уезжает через три дня, и я впитываю так много, как могу.

— Я хотел бы, чтобы ты полюбила снова, Ли, — говорит Аарон и целует мою макушку. — Обещай мне: если со мной что-то случится, ты найдешь кого-то еще.

Я не хочу обещать. Не хочу даже думать о такой возможности, поэтому я молчу.

Аарон начинает сердиться и заставляет меня сесть. Поворачиваясь, чтобы посмотреть на него, я вижу, как его взгляд тяжелеет. Он не собирается отступать.

— Обещай мне.

— Ничего не случится, поэтому мне не нужно ничего обещать. Кроме того, ты действительно хочешь, чтобы кто-то спал в нашей постели? Я не хочу.

— Мне нужно знать, что ты будешь любима. Мне нужно знать, что если меня не станет, у тебя будет кто-то, чтобы защитить тебя.

Его слова согревают меня и одновременно приводят в ярость.