Екатерина Маркова - Блудница

Потапов, закатив Марии сцену ревности, в результате согласился на покупку пирса, опасаясь, что в случае отказа его кандидатура будет заменена другой, ибо отступать от своих замыслов Мария совершенно не собиралась…

В тот вечер, когда вопрос о покупке пирса был решен, а Ксюша отправилась в кровать и Потапов остался с Марией наедине, он осмелился завести разговор, от которого та множество раз виртуозно соскальзывала, переводя все слова в обольстительные действия.

— Почему бы тебе не бросить свою не поддающуюся никакому пониманию… профессию и… не выйти за меня замуж?

Потапов ожидал, что сейчас она лукаво улыбнется, переползет к нему на колени и заставит его замолчать долгим жадным поцелуем. Но на этот раз Мария продолжала сидеть неподвижно, перебирая гибкими пальцами бахрому белой шали, накинутой на плечи. Потом поежилась внезапно, словно по ее телу пронесся проворной юркой ящеркой озноб, и тихо произнесла:

— Ну-у, во-первых, я как бы замужем…

— Во-первых, я тоже как бы женат. А во-вторых?

— Во-вторых… секс с разными мужчинами, видимо, единственно приемлемый для меня вариант…

— С разными мужчинами и обязательно за деньги, предпочтительно за валюту, — сдерживая подступающее бешенство, продолжил за Марию Потапов.

Она внимательным долгим взглядом обвела его побледневшее лицо и, откинувшись в кресле, тихо попросила:

— Не психуй. Ты сам вынуждаешь говорить меня на эту тему, что для меня совсем необязательно и даже нежелательно… Хочешь продолжать, так не заводись.

— Прости. Я постараюсь быть корректней… Тебя возбуждает, что тебя покупают. Ты отдаешься, понимая, что сейчас у тебя есть хозяин, которому ты обязана быть покорна… Ты — вещь, за которую заплатили. То, чем ты занимаешься, не является для тебя единственным средством к существованию. Ты отличный юрист и можешь зарабатывать большие деньги. Значит, это потребность твоей извращенной ненасытной чувственности…

— Почему извращенной? — опять поежилась Мария и туго запеленала себя шерстяной шалью. — Если человек чувствует, что получает наслаждение именно от этого, и удовлетворяет себя так, а не иначе, не совершая при этом ничего ужасного, запрещенного… я думаю, это его право. Просто… один все это чувствует, отдает себе отчет в том, что ему необходимо в сексе, но в силу идиотических предрассудков загоняет в самый дальний угол своей психики эти желания, травмируя при этом всего себя с головы до пят. И все эти эротические невоплощенные импульсы начинают калечить и выворачивать наизнанку… Твоя жизнь, жизнь близких, родных способна превратиться в кошмар от этой сексуальной неполноценности. Ты умный и прекрасно знаешь, какой созидательной или же разрушительной мощью обладает сексуальная энергия человека. Ты забросил сейчас все: работу, семью, карьеру… Ради чего? Чтобы иметь возможность обладать мною. Если думаешь, что я упиваюсь такой властью над мужчинами, то знай — это не так. Напротив, меня это приводит в отчаяние…

— Кто твой муж? Это он отец Ксюши? — грубо перебил Потапов погрустневшую Марию.

— Да… Он очень известный спортсмен, знаменитый хоккеист. Я не хочу называть его фамилию, она тебе хорошо знакома… Мы с ним сошлись как-то вдруг, внезапно… Я сразу забеременела, мы поженились, родилась Ксюша. Но я с ним практически не жила никогда… просто он Ксюшин отец. У них прекрасные отношения, она часто живет у него, они ездят вместе отдыхать… Но мы едва ли прожили и месяц.

— Почему?

Мария низко нагнула голову и, помолчав, с трудом сдерживая смех, ответила:

— У него аллергия на мои духи.

— То есть? — Потапов буквально опешил от такого признания.

— Я с детства буквально помешана на запахах, — с лукавой улыбкой заговорила Мария. — Первый мужчина, в которого я влюбилась до умопомрачения, был учитель географии в школе. Он пришел к нам посредине года. Как сейчас помню, вошел в класс с директрисой, обычный такой, коренастый, некрасивый, уже немолодой… она представила его нам и ушла. А он познакомился с нами по списку, потом попросил показать наши контурные карты. Я сидела на первой парте, он подошел ко мне, склонился к разложенной тетради… и я вдруг словно очутилась в другом измерении… от того запаха, который в одно мгновение вошел в меня. Я буквально ошалела от мощного мужского натиска. Это был запах того неизведанного и дразнящего блаженства, о котором я пока ничего не знала.

У меня кружилась голова, дрожали колени и внутри живота толчками разливалась горячая взбудораженная кровь. В тот момент я, наверное, напоминала гончую на охоте — вся жизнь сосредоточилась в раздутых трепещущих ноздрях. Если бы он не отошел от моей парты, наверное, я бы потеряла сознание. Потом… я находила десятки поводов оказаться с ним рядом и с маниакальностью наркомана вдыхать сводящий с ума мужской чувственный запах. Когда я поняла, что дело вот-вот примет нежелательный для меня оборот — а он с опаской стал замечать мои мало изобретательные маневры, — я пошла на преступление. Пробралась во время урока в пустую учительскую раздевалку и украла его шарф. По ночам я уносилась в обнимку с вожделенным запахом в такие миры, о существовании которых и не подозревала…

Во время летних каникул я мечтала о начале занятий, потому что запах одеколона почти выдохся и стал еле уловим. Но первого сентября меня настигло горькое разочарование. Когда я приблизилась к учителю с маленьким букетиком незабудок, мои натренированные ноздри уловили совсем другой, тяжелый и неприятный, чуть сладковатый запах. С той минуты я его возненавидела…

— Кого? Запах или географа? — Потапов инстинктивно дотронулся рукой до щеки и слегка пошевелил пальцами перед носом.

— А для меня это было неразрывно, — усмехнулась Мария. — Конечно же, я была влюблена в этот запах, настолько ассоциативно точно попадал он в мои неразбуженные сексуальные желания. Потом, уже будучи студенткой, в магазине, нагруженная до ушей продуктами, я унюхала от женщины, стоящей передо мной, очередной, убийственный для меня запах. Она сделала свои покупки, вышла из магазина, а я шла за ней как привязанная, чуть не наступая ей на пятки. Когда она дважды недоуменно обернулась, я, запинаясь и извиняясь, попросила назвать ее духи. Она назвала, но в Москве их было не найти. Это был экзотический запах, вывезенный из Индии. Я долго шла по следу, и в результате мне привезли упаковку этих духов. Тогда мы и познакомились с отцом Ксюши…

Потапов невнятно хмыкнул и пробормотал:

— Он тебя обнюхал и попросил поменять парфюм?

— Гораздо хуже. Он не просил менять духи, более того, они очень ему понравились. Но, нанюхавшись, он начал чихать как ненормальный, без перерыва. Потом заболело горло, и мы решили, что он простудился. Я ухаживала за ним несколько дней, но потом мне необходимо было уехать. После моего отъезда он моментально выздоровел. А потом… когда я вернулась, все началось по-новой.