Порножовщина - Рут Карделло

— Что ж, это было ужасно.

Я нежно сжимаю руку Рэя.

— Для всех причастных.

Она кивает.

— Прости, что я разозлилась. Я должна была рассказать тебе о Джеке, но…

Я перевожу взгляд с нее на него, а затем издаю невеселый смешок.

— Я бы все равно тебе не поверила, так что я понимаю.

Тихо вмешивается Джек.

— То, что ты видела, не отражает того, кем является Рэй. Я не знаю, сотворило ли это с ним превращение в нож, или же ему дали что-то такое, от чего у него помутился рассудок, но это был не тот Рэй, которого я знаю.

Я смотрю на раскрасневшееся лицо Рэя. Его дыхание затруднено. Его кожа горит.

— Ему нужен врач.

Джек качает головой.

— Мы не можем так рисковать.

Мои глаза сужаются, и я бросаю на него свирепый взгляд.

— Он может умереть.

Переминаясь с ноги на ногу, Джек снова качает головой.

— Я бы отдал за него жизнь…

— Но…

Он смотрит на Шерил и моргает.

— Дело не только во мне. В столовом серебре могут быть заперты еще девять человек. Нас нельзя разоблачить, пока не появится шанс освободить их. Рэй не хотел бы, чтобы мы предпочли его им.

— После того, что только что произошло в моем кабинете, я серьезно сомневаюсь в том, что ты имеешь хоть малейшее представление о том, чего хотел бы Рэй.

— Рэй рисковал своей жизнью из-за гораздо меньшего, — Джек убирает руки в карманы. — Как я уже сказал, это был не он. Мы братья. Мы восстаем и сражаемся как один…

— Или падаем и помираем вместе, ага, я слышала, как ты это сказал, но я не видела, чтобы ты готов был умереть за Рэя. Да и Хью, кажется, тоже. Достань-ка ты уже палку из задницы и сделай что-нибудь для своего друга.

Выражение лица Джека напрягается.

— Если бы я знал, что делать, тебе не кажется, что я бы уже это сделал?

Шерил встает и присоединяется к нему, обнимая за талию.

— Эшли, мы просто волнуемся. Кто-то следил за нами. Джек заметил, что кто-то наблюдал за нами на днях, затем следили и за мной. Вот почему я так опоздала на встречу с тобой.

— И кто это?

— Мы не знаем, — отвечает Шерил. — Когда они поняли, что я их заметила, сразу пропали. Может показаться, что Хью наплевать на Рэя, но он планировал вернуть его… просто не сейчас. Вы сами видели, насколько опасным может быть Рэй. Все, чего хотел Хью, — это сначала разбудить остальных.

Я встречаюсь с измученным взглядом Джека.

— Ты не был согласен с этим планом.

Он медлит с ответом.

— Я не справляюсь с ролью ложки так, как Хью справляется с ролью вилки. Для меня это тюрьма. Я чувствую Шерил, но не могу освободиться, и это… тревожит. Из того, что я знаю о жизни Рэя до "Чернильницы", быть пойманным в ловушку и беспомощным было бы для него настоящей пыткой, а я не мог так поступить с ним.

— Но теперь ты можешь сидеть сложа руки и позволять ему умереть? Я не понимаю правил этого братства.

— Эшли… — начинает Шерил.

— Нет, — вмешиваюсь я. — Я хочу услышать это от Джека. Ты верен только до тех пор, пока это угрожает тебе и тому, что тебя волнует? Если так, то это нихрена не верность. Что случилось с “упасть и умереть вместе”? Слишком много обязательств для ложки?

Джек шумно втягивает воздух. Через мгновение он говорит:

— Рэй здесь, так что план Хью уже невозможен. Но если мы отвезем Рэя в больницу и у него возьмут анализ крови… мы могли бы с таким же успехом позвонить в правительство и сказать, чтобы они приехали за ним, как и за всеми нами, потому что именно это они и сделают.

Это хороший довод.

— Хорошо, нам нужен врач, но такой, которому мы можем доверять. У меня есть такой.

Шерил выпрямляется, и ее глаза расширяются.

— Твоя мать? Ты уверена, что хочешь впутать ее во все это? Ситуация чрезвычайно опасна.

— У тебя есть идеи получше?

Ее губы плотно сжимаются, и становится ясно, что ответ отрицательный.

Я отпускаю руку Рэя и тянусь за телефоном.

— Мам, ты мне нужна. Я у себя дома. Не могла бы ты взять медицинскую сумку, приехать сюда и никому не говорить, куда направляешься?

— Мне следует подготовиться к чему-нибудь конкретному?

Я вкратце описываю симптомы Рэя. Я также объясняю, что доставить его в больницу в настоящее время невозможно.

— Я в пути, — говорит моя мать, прежде, чем положить трубку.

Я бросаю телефон на кровать перед собой и беру руку Рэя снова. Странная связь, которую я чувствовала с ножом, все еще существует и даже стала сильнее теперь, когда он в человеческом обличье. Он позвал меня, и я ответила, забрав его домой.

Я бросаю взгляд на Джека.

— Были ли ты или Хью больны, когда вернулись?

— Нет. Смущены — да. Больны — нет.

— Ранее вы говорили, что все согласились больше не принимать эти наркотики. Какие наркотики вы имели в виду?

С порога донесся голос Хью:

— Они никогда не говорили нам, что в составе, но принимать их было обязательным условием участия в программе. Сначала мы думали, что они помогут нам лучше переносить инъекции, но это было нечто большее. Принимая их, мы могли не спать сутками. Это беспокоило меня, но то, что заставило меня прекратить их принимать — это жуткие спонтанные приступы ярости у мужчин в нашем подразделении. Этих мужчин забрали, и больше мы их никогда не видели. Те из нас, кто остался, начали тайком выбрасывать таблетки.

— Кроме Рэя, — Джек печально смотрит на своего друга сверху вниз. — И тогда я понял, что временно отказываться от наркотика намного хуже, чем постоянно сидеть на нем. Мы потеряли еще нескольких хороших людей из-за этого безумия. Их тоже забрали.

— Куда забрали? Кто?

На мгновение на лице Джека появляется такая грусть, что я жалею, что спросила. Есть огромная разница между представлением жестокой организации, проводившей эксперименты над безликими солдатами почти столетие назад, и рассказах об этих зверствах от тех, кто пережил это.

— Те, на кого работал директор Фалькон, по крайней мере, таково было наше предположение. Вы должны понимать, что проект "Чернильница" работал в тени войны. На бумаге, для истории, мы умерли раньше. Наши семьи верили в это. Фалькон сказал, что когда-нибудь после войны мы все