Две жены моего мужа - Лия Султан
— Я так понимаю, мама, ты ничего хорошего не скажешь? — сглатываю ядовитую слюну.
— Самое главное, ты жив! Доктор сказал, с твоим перелом позвоночника ты будешь лежать месяца три. За это время мы что-нибудь придумаем.
— Что именно? — сдвигаю брови к переносице, не совсем понимаю, что она имеет ввиду.
— Тест ДНК. Я уже узнавала: его можно сделать с девятой-десятой недели беременности, — деловито заявляет мама. — Если эта ша...шавка хочет подловить тебя чужим выродком, я ей устрою. Не зря мне сестра еще до смерти Санжара на нее жаловалась. Она всегда хотела большего, видите отдых в Боровом для нее был не отдых, и она ему это высказывала. Ну вот и договорилась, стерва. Санжар в могиле, а она за тебя взялась.
Тяжело вздыхаю и, почувствовав болезненное покалывание в ребрах, морщусь.
— Врача позвать? — спрашивает брат, заметив мое состояние.
— Нормально все.
— До сих пор не могу поверить, что ты все знал и скрыл, — говорит мама Искандеру.
— Что я мог сделать? — брат нервно разводит руками. — Он попросил меня молчать.
— Ну да, конечно, — цокает мама. — А ты и прикрыл его. Надо было сразу бить тревогу, прийти ко мне.
— Мам, то есть токал завел Карим, а виноват я?! Как-то нелогично, ты не находишь? — обижается Искандер.
— Не надо так говорить. Ты же видишь в каком он состоянии?
— Так, все! — Искандер поднимается со стула и идет к выходу.
— Куда ты?
— Мне звонят, — бросил он через плечо.
Вот так всегда — они снова поссорились на ровном месте. Искандер с детства был бунтарем и мае с ним было тяжело. У него на все есть свое мнение. И если я ограничивался коротким “хорошо, мама”, он спорил и отстаивал свою точку зрения.
— Мам, ну зачем ты так? — тихо спрашиваю.
Мама роняет лицо в ладони и отходит к окну. Стоит так почти минуту, которая кажется. длится вечность.
— Ты прав, — признается еле слышно, — погорячилась. Он не виноват. Просто я не могу тебе ничего сказать, потому что ты в таком состоянии. Вот и срываюсь на Искандере.
Я не вижу сейчас, что она делает, потому что лежу на кровати и не могу пошевелиться. Любое движение сейчас приносит невыносимую боль. Но больнее понимать, что подвел всех: брата, мать, дочь. И в первую очередь — жену. Как я мог?
— Я ожидала такого от младшего. Он же красивый, девчонки всегда на него вешались. Вон, до сих пор не нагулялся. Но ты! Я думала, ты любишь жену. Зара же мне как дочь.
— Мама, я уже тебе повторял: я не знаю, как так вышло. Год назад я даже не смотрел в сторону Линары. Мне всегда было все равно на нее.
Но мать не слушает меня и говорит о своем:
— Я так надеялась, что ты будешь другим. А ты повторил его судьбу.
— Чью судьбу? — дрогнувшим голосом переспрашиваю. — что ты вдруг замолчала?! Мама, договаривай, раз начала.
— Отца! — тихо кричит она.
— Не может быть! — отрицаю и не хочу верить, но по голосу матери понимаю — это горькая правда. — Вы же хорошо жили.
— После — да.
Мама подходит к кровати и наклоняется надо мной. Глаза влажные от слез. В их уголках заострились морщинки. Волосы она уже много лет собирает в тугой узел на затылке. Мать подносит руку к щеке и нежно гладит меня, как в детстве.
— Тебе было два. Я была беременна, когда узнала. Примерно тогда у него все и закончилось с другой женщиной. Он обещал, что больше так не предаст и я его простила, — она чуть помедлила, а потом холодно добавила, — я не знаю как, но мы должны решить твою проблему.
Полночи не могу уснуть: мешают мысли и поясница, которая адски горит и ноет. Скриплю зубами, сжимаю кулаки и стучу ими по кровати, будто это поможет. Не выдержав, зову медсестру севшим голосом. Хорошо, что услышала, а то бы пришлось дальше мучиться. Прошу ее поставить обезболивающее, потому как дальше этой пытки не выдержу и сдохну от безысходности.
Вскоре лекарство начинает действовать и боль притупляется на время. В палате мертвенно тихо, и я чувствую себя покойником в гробу. Лучше бы я умер на той горе. С этой мыслью проваливаюсь в черный омут сна, который, я знаю, не принесет облегчения.
— Карим, я так тебя люблю. Ты будешь моим, только моим, — шепчет мне в ухо ласковый голос. — Я тебя ей не отдам.
В полутьме большой комнаты она стонет, царапает ногтями грудь, раскачивается вперед-назад, а потом кричит, падает на меня и целует в губы.
— Ты такая ох***но красивая, — мой голос звучит странно, будто не я это вовсе.
— Говори мне это всегда, — отвечает с придыханием и заглядывает мне в лицо.
И только сейчас я вижу перед собой улыбающуюся Линару.
Резко открываю глаза и тяжело дышу — воздуха катастрофически не хватает, словно грудную клетку придавило чем-то тяжелым. Нет, только бы это не было коротким воспоминанием о ней. Пусть это будет всего лишь сном, игрой воспаленного мозга.
Глава 6
Зара
Белые пушистые снежинки крупными хлопьями кружат в воздухе и бесшумно ложатся на сверкающий ковер под ногами прохожих. Холодно. И на улице, и на душе. И пусть я сижу в теплой, уютной кофейне, но меня все еще знобит, и я по-девичьи вытягиваю рукава черного вязаного платья и прячу внутри свои ледяные пальцы.
Пока жду Аслана, думаю, как правильно спросить его о возможной интрижке Карима. Возможно, Индира права и из мужской солидарности, друг мужа будет молчать. Но я должна засунуть подальше свою тактичность и переть, как танк. В эти дни я стала много рефлексировать, копаться в себе и в воспоминаниях. Одно из них прямо сейчас беспардонно лезет в голову, добивая своей яркостью и деталями, которые засели в голове намертво.
Десять лет назад примерно в это время в Алматы тоже шел снег, а мы улетели на море. Просто как-то Карим позвонил и спросил, хочу
