Его сладкая девочка - Аля Драгам
— Ммм, Егор…
Что?!
Ах ты маленькая… маленькая… нахалка, блин!
И вообще, она же сама пришла, правда? А я так—то ни капли не рыцарь.
Один разочек. Только один. Поцелую и все. Потом уйду сам, и утром буду разбираться.
Прижимаюсь к теплым губам. Невесомо. Только чтобы почувствовать. Прикоснуться.
Каааайф. Невинная ласка, а по телу словно ток пропустили. Надо уходить, да не договориться с собой. Только попробую.
Провожу языком по нижней губе, ощущая, как по венам начинает течь лава. Не хило так вставляет с легкого прикосновения. Девчонка в этот момент вздыхает и — честное слово, он сам! — язык проникает к ней в рот. Наверное, я реально сплю или словил глюк. Ну не может же она быть сладкой?! Пахнет ягодами, губы сахарные. Утром надо Севера спросить, что за кофе мы пили. Может, подмешали чего?!
В шоке от самого себя продолжаю целовать девушку. Смысл врать себе: никуда я не уйду. И не оторвусь. Меня намертво к ее губам приклеило. Наглею. Скольжу ладонью вниз, задевая аппетитную грудь. И вроде всегда нравились большие размеры, а такие вот «единички» не привлекали. Но сейчас… сейчас… Уже не заботясь, что девушка проснется (а после нашего поцелуя она наверняка уже, только глаз не открывает), стягиваю лифчик, оголяя вершинки. Разум давно сделал ручкой, как совесть. Они явно в доле и оставили меня одного. Один на один со страстью и желанием.
Еще не сделал ничего, а уже в глазах темнеет. Накрываю холмики рукой. Сначала один, потом второй. На боку не самое удобное положение тела, конечно. Девушка тихо постанывает, подставляя под мои поцелуи шейку. Не люблю заставлять даму ждать. Спускаюсь языком вниз, прочерчивая дорожу к затвердевшим горошинкам. Если она и там сладкая, меня точно разорвет. Долбанный сладкоежка.
Взрыв мозга. Абсолютный! И потеря всех границ, рамок и вообще всего. По—моему, мир лопнул, оставив нас вдвоем в мыльном пузыре. Иначе почему я вместо того, чтобы подняться и уйти, продолжаю исследовать тело Яны, улетая в нирвану от ее тихих стонов? Как наркоман тяну запах ее кожи, волос, просовывая руку под спину и избавляя девушку от ненужных деталей одежды. Она сама льнет ко мне, обвивая руками шею. В какой момент она оказывается на спине, а я на ней, остается загадкой. Но я уже вжимаю ее в матрас, понимая: одно движение и готов перейти грань.
— Сладкая девочка… моя хорошая… — шепчу в губы, срывая новые и новые поцелуи. Никогда не было желания говорить девушкам в постели нежности, а ей вот хочется.
— Милая… моя милая… позволишь? Позволишь мне?
Последние слова хриплю. Я реально на грани. Терпеть становится не просто невыносимо, а больно. Стаскиваю с себя боксеры, устраиваясь удобнее между яниных ножек. Она ахает, но не произносит ни «да», ни «нет».
— Моя хорошая… да? Скажи мне «да»…
Глажу ее пальцами, ныряя под тонкую полоску белья. Такая податливая, такая влажная.
— Ты же хочешь… девочка моя… воробышек мой… да?
— Да, Егор, дааааааа…
Как первый прыжок с парашютом. Шагаешь и забываешь, что нужно дышать. Отвожу в сторону последнюю преграду между нами, и больше не думая вообще ни о чем, врываюсь в желанную девочку. А мне бы, дебилу, задуматься, что глаза ее до сих пор закрыты…
— Какого хера?!
Глава 07
Утром еле волоку ноги. Хорошо, остановка рядом и автобус приходит без опозданий. Обещаю себе, что доеду до тети Зои, заберу малышек и с ними съезжу в город. Нога к утру опухла еще больше, но хорошо, что таблетки дали возможность продержаться. Егора и его друга видела мельком: они сидели недолго в клубе и ушли. И хорошо, что ушли, а то пол слюнями уже закапан был. Молодые, успешные, красивые… конечно же, они сразу привлекли к себе внимание.
Смотрю в окно, воспроизводя в голове вчерашний вечер. То, как он трогал мою ногу, как нес на руках. А я тайком вдыхала запах парфюма и пыталась его запомнить. Для такой, как я, это событие в жизни. А в новой жизни, после смерти папы, и вовсе единичный случай заботы и внимания. Мама тогда как-то резко начала пить. Потом в ее жизни появился один мужчина, второй, третий… После него я считать перестала. У меня другие важные дела появились: не умереть от голода. Матери к тому времени стало плевать, мне кажется, она и не всегда помнила, что родила дочь. Спасибо соседке: пристроила мыть посуду в столовую. Там кормили и платили нормально. Может, немного, но мне — тогда ещё школьнице — хватало собрать на одежду или школьные принадлежности. Повезло, что в классе были нормальные ребята и стороной обошли издевки и смешки. Иначе бы я не выжила.
Когда в нашу жизнь пришел Иван, трудно сказать. В один прекрасный момент мать вдруг очнулась и велела собирать вещи. Так мы оказались здесь. В небольшом посёлке. Чтобы успеть к первому уроку приходилось вставать в шесть часов и ехать на автобусе, развозящим рабочих. Но я готова была. Лишь бы не менять школу. Да и работа в городе так и оставалась.
Выхожу на своей остановке, трясу головой. Сейчас ни к чему всё это вспоминать. Смысла нет. Сейчас малышек забрать надо. Маленькая рано просыпается, а у соседки возраст такой, спать и спать по утрам.
Ковыляю, припадая на больную ногу. Надо же было так попасть. Но зато на ручках покаталась. Улыбаюсь своим глупым мыслям. Где еще такое бы в жизни случилось? Нигде. А так вот помнить буду.
Поскорее только разобраться с ногой. Сегодня снова ночная смена и поменять в зале меня не с кем. А отказаться от работы я никак не могу. Это и ежу понятно.
— Что с тобой, девочка?
Теть Зоя так похожа на мою бабушку. Наверное. Я ни одну не помню. Но в мечтах примерно такой представляла. С добрым лицом и кучей морщинок возле глаз.
— Упала неудачно.
Начинает охать и причитать. И по голове гладить. А я стою и ловлю жадно эти ласки. Так мне не хватает тепла человеческого. Просто поделиться своей тяжестью. Даю себе несколько секунд на слабость. Больше нельзя. Жалость унижает и расслабляет. А мне ни то, ни другое не нужно.
— Теть Зой, проснулись мои девчонки? В травму поеду, хочу с собой взять. Маруське курточку надо и кроссовочки. Похолодает, нечего надеть будет.
— Проснулись,
