Весна безумия - Нелли Ускова
— Бо́льшую часть моей жизни занимает спортивная гимнастика. Я занимаюсь с детства по три-четыре часа шесть дней в неделю. И друзья у меня есть, но не в гимназии. Я физически не смог бы куда-то ещё ходить, даже если бы захотел.
Я снова удивилась. Тимофей никак не вписывался в мои представления о спортсменах. Он был лишь ненамного выше меня. Хотя если на аватаре его снимок, то там у него весьма крепкая мускулатура. Только вот без школьной рубашки и пиджака я его ни разу и не видела, да и не обращала внимания. А сейчас под объёмным худи было сложно разглядеть его телосложение.
— А сегодня у тебя разве нет тренировки?
— Я предупредил тренера, что опоздаю. По уважительной причине, — он снова улыбнулся. — Отработаю потом.
Тимофей много улыбался, и мне очень нравилась его улыбка, такая добрая, искренняя. Выглядел уверенным, но всё равно смущался, как и я. Почему-то мне казалось, что он осторожничает в разговоре. А сама я боялась спросить что-то личное или откровенное. Тимофей, в свою очередь, тоже спрашивал обо мне, но поверхностно, хотя иногда складывалось впечатление, что он знает обо мне больше, чем я могла предположить.
Оказалось, Тимофей, как и бо́льшая часть нашей гимназии, переехал в новую квартиру в новостройках. Он как раз начал с нами учиться с пятого класса, когда всех перемешали. Нашу старую районную школу отдали под начальные классы, а в новом здании гимназии учились средняя и старшая школа.
Ни в кино, ни на прогулку мы не пошли: в кинотеатре не было подходящего по времени сеанса, а на улице крепчал мороз. Мы так и просидели в фудкорте, болтая обо всём. И когда я обратилась к Тимофею по имени, он вдруг перебил и попросил:
— Ты можешь называть меня просто Тим.
Имя Тим ему шло, звучало чётко и лаконично, и мысленно я тоже стала его так называть.
Когда спускались по эскалатору, Тим стоял близко, и я почувствовала, чем он пахнет: жареными орехами, мелом и чем-то приятным, мужским, терпким, но этот запах перебивал аромат кофе. Мне на мгновение захотелось приблизиться, чтобы разобрать едва уловимые ноты, внюхаться в Тима сильнее. Но я вовремя себя остановила, иначе выглядело бы это странно.
Выйдя на улицу, я снова, как мумия, стала заворачиваться в свой мегашарф. Тим натянул капюшон.
— Классный шарфик! Можно впятером завернуться, — он взял один из концов шарфа и обмотал свою шею. Мы оказались близко и чуть не прижались друг к другу.
— Сама вязала, — призналась я.
— Наверное, очень задумалась, или чем-то сильно увлеклась.
— Почти угадал! — засмеялась я. — В том году подхватила бронхит, а потом это переросло в пневмонию, и я целый месяц сидела дома. Столько сериалов пересмотрела. Поэтому и получился шарфик два с половиной метра.
— Цвет красивый, он тебе очень подходит под цвет глаз, — Тим стал серьёзнее и понизил голос, смотря прямо в глаза, и у меня по спине поползли мурашки от близости и его тембра.
Я поёжилась и чуть улыбнулась:
— Синий мой любимый цвет!
У Тима были серо-зелёные глаза, и вблизи, под капюшоном, его лицо казалось таким красивым: точёные скулы, приятная улыбка. Хотелось его рассматривать, изучить детально, но он вдруг размотался назад, и оставшийся конец шарфа закинул мне за плечо.
Снова беззаботно заговорил:
— Как думаешь, мне бы подошёл твой шарф?
Я сбросила временное оцепенение:
— Нет, оранжевый с синим не сочетается.
— А с каким сочетается?
— Мне кажется, оранжевый хорошо смотрится с коричневым, а если на контрасте, то с фиолетовым или зелёным.
— А синий с каким сочетается? — кивнул он на меня.
— Не знаю даже, с серым или чёрным смотрится отлично.
— Супер! Тогда в следующий раз я буду в чёрном, обмотаемся твоим шарфом и будем с тобой отлично смотреться!
Тим проводил меня до самого дома. Улыбнулся на прощание, и я поймала себя на мысли, что тоже улыбаюсь. Мне определённо понравился его запах, а это означало только одно: Тим «мой» человек, и мне очень бы хотелось погулять с ним ещё.
Глава 6. Ссора
— Этого я и боялась! — Инга прислонилась к шкафу и демонстративно билась об него лбом. — Скажи, пожалуйста, что ты шутишь.
А я всего лишь сказала ей, что Тим «ничего так», без каких-либо подробностей. Если бы призналась, что Тим мой краш, она бы меня прибила и его заодно. Но, видимо, я слишком сильно смутилась, и Инга сама обо всем догадалась.
— Ладно! — по-деловому заговорила она и оторвалась от своего размеренного самобичевания. — Пока это не зашло слишком далеко, я тебе подберу кого-нибудь нормального. Но с Клячиком вы вместе не будете!
— Инга, пожалуйста, не надо меня ни с кем шипперить! — я засмеялась от её угрозы. — Ты так говоришь, будто мы перед алтарём стоим, а ты должна нас разлучить. Мы же просто посидели пару раз в Маяке и попили кофе. Всё! Мы не мутим даже. Это вообще ни о чем. Подумаешь, переписываемся и погуляли пару раз.
Но подруга пропустила мои оправдания мимо ушей и вздохнула:
— Как тебе Петренко?
— Я о нём вообще ничего не знаю, таскается с Борюсиком и Ковалёвым, — я пожала плечами, вспоминая Ингиного одноклассника. — И он длинный, как фонарный столб.
— Ты их по росту что ли ранжируешь?! Тебе он нравится или нет?
— Нет, конечно! Как может нравиться столб, когда сама я ростом с табуретку!
— Жалко. А Степашка? — перебирала Инга.
— Ты издеваешься?! — я снова засмеялась и покачала головой.
Степанов Лёша – типичный ботаник, у него это разве что не на лбу написано, но круглые очки, рубашка, застёгнутая на все пуговицы, и надменный вид умника говорили за него. И он, похоже, влюблён в Ингу. Подруга его от себя не отпускала, и он этому был только рад: они вместе ходили в кванториум на робототехнику, сидели за одной партой и готовились к ЕГЭ по физике и математике, но для Инги он просто друг. И хотя до десятого они почти не общались, и Степанова травили в нашем классе, то сейчас под заботливым крылом Инги его никто не трогал. Да и главный агрессор нашего класса ушёл из школы после девятого.
— Он хороший, правда. Я бы Степашку абы с кем не стала шипперить. Только тебе.
— Бедный Степашка. Если ты его завтра попросишь с крыши прыгнуть, он ведь сиганёт, — я по-прежнему качала головой от бредовости этой идеи.
— Ну кто? Есть хоть кто-нибудь, кто тебе кажется интереснее Клячика?! —
